«Надо же, получается, что я сам его послал, — подумал Исатай, расстроившись. — Мало было тебе подослать ко мне стариков, теперь в поисках связей пустился в столицу, мерзавец!»
— Извините, — проговорил он стыдливо. — Иногда встречаются дети, которые, еще не понимая жизни, рано познали ее хитрости. Бывают, конечно, слишком любящие родители, которые рьяно берутся устроить жизнь своим чадам, жалуются, скандалят.
Он скрыл, что только вчера с этим делом к нему приковыляли старики аула. Если бы секретарь узнал, то наверняка вытряс бы из него всю душу. Он вынул носовой платок и вытер взмокший лоб.
— Труд твой народ оценит, — продолжал успокоившийся секретарь. — Народу ты нравишься. Но не нужно с утра до вечера носиться в седле по рисовым полям, надо иногда и людьми интересоваться… Что поделать, раз такой солидный столичный начальник звонит да беспокоится, я сказал: «Поговорю с директором совхоза». Но что бы ни было — подумай и реши сам. В таком деле я не начальник — хозяйство твое и кадры тоже твои.
Из кабинета Исатай вышел налегке, словно оставил там давивший на плечи тяжелый груз. «Как это здорово, что есть вокруг честные люди — коммунисты, которые сразу протянут руку для помощи в трудную минуту», — радостно думал он.
Люди, вышедшие с собрания, начали расходиться засветло. Постепенно улицы окутывали вечерние сумерки.
Машина выехала из райцентра прямо на север, повернув затем на восток по трассе Москва — Алма-Ата. Асфальтированная дорога словно прорезала ровную, как бесконечная скатерть, степь между горами Каратау и правым берегом Сырдарьи, устремляясь на юго-восток. До совхоза было километров семьдесят. Впереди показалась полная, красная луна. Он впервые видел ее такой — похожую на дымящуюся деревянную крышку котла. По телу пробежали мурашки. Стало неспокойно от мысли, что это признак надвигающегося зноя! Вспомнилось усталое лицо первого секретаря.
«Почему такой здоровый парень не хочет зарабатывать свой хлеб честным трудом, вместо этого посылает ко мне немощных старцев, а сам бежит к именитому родичу в столицу? — Со злости поддал газу и без того стремительно несущейся машине. Красная стрелка спидометра перескочила за отметку «сто». Дорогу перебежал тушканчик. — Да, если ангела сбивает с праведного пути золото, то какой спрос с парня, у которого вовсе нет понятия долга».
С появлением луны «сварщик» сел на поезд. «Главное дело сделано, — решил он про себя. — Теперь-то мы покажем», — потирал он ладони от удовольствия.
Опасаясь жажды, он набил сетку бутылками с пивом. Настроение было праздничным. Спутником его оказался джигит-домбрист, худой, словно жердь, с выпирающим кадыком, который объяснил: «Еду собирать народный музыкальный фольклор». Но в питье темно-бурого пива он не отставал. Вскоре оба захмелели. «Я — кассир огромного совхоза! — начал хвастаться «сварщик». — А твои песни… э… они денег не родят». Пытаясь затянуть песню, расшумелся на все купе: