— Вот, лови. Это одеяло!
На голову мне свалилось ватное стеганое одеяло.
— У меня еще термос и бутерброды. Стань под окно и лови!
Извернувшись, я поймала небольшой пакет с провиантом.
— Поймала? — спросил Рашидов.
— Да!
— Молодец. Но вообще ты дура полная! — начал он выговаривать. — Зачем сказала про своего врача? Про бывшего мужа. Рафик бесится страшно!
— Я не подумала, что так получится. — Говорить было больно, хотелось откашляться, но кашель вызывал сильную боль.
— Я предупреждал тебя! Не перечь ему! Все, не могу здесь находиться дольше. Утром приду за одеялом и термосом!
Он ушел, а я заплакала. Тоска навалилась на меня и стала душить длинными, холодными и безжалостными пальцами. Она не хотела отступать, не хотела дать мне вздохнуть полной грудью. Завернувшись в одеяло, долго сидела на мешках с цементом, представляя себе, что бы делала сейчас, если бы не попала в этот кошмар.
Утром Камиль забрал одеяло и термос, а через некоторое время пришел Ахмед и молча проводил меня на второй этаж. Винтовая лестница настолько измотала силы, что я не доползла до кровати и упала на ковер. Вяло покашливая и отходя от озноба, увидела приближение остроносых туфель. Сопротивляться не было сил, и я закрыла глаза. Рафик остановился в двух шагах и сказал, растягивая слова и смягчая шипящие звуки, как это делают жители Кавказа:
— Штобы больще я не слишал его ымени. Можещь щитать, што он уже умер. Я принесу тебе его голяву на днях, а будещь выпеньдриваться — и головы деток твоей подрюги! Я оставиль тебе одежду, которую будещь носить, свой пра-аститутский наряд с-сними. А это мой подарок!
Он наклонился, взял мою руку с черным опалом и надел на другой палец толстое золотое кольцо чуть поменьше размером.
Остроносые туфли удалились. Мое горло сжал спазм: Олег! Я не переживу его смерти, нет, только не это!
Потянулись страшные дни. Прошел, кажется, даже месяц, и за это время многое стало мне понятно. Все, что говорил Камиль, было правдой: Рафик играл в Гитлера! Его орлы отреклись от семей и от самих себя, служа Ханмурзаеву. Неподчинившихся физически уничтожали. Банда имела не только структуру, иерархию и четкие планы действий. У банды была своя идеология! Поначалу я все же думала, что в основе лежит идея исламского толка, но дело обстояло куда хуже. Рафик создал свою персональную систему ценностей и занял в ней главенствующее положение. Он был богом на земле, его люди были «спасенные», все, кто работал на него, — «спасенные», а остальные вообще не имели права жить. Так вкратце звучали основные постулаты созданной Ханмурзаевым веры. Или философской системы, не знаю.