— Олег, — мягко сказал анестезиолог, — ты, видно, и впрямь влюблен и мозги свои похоронил. Или думаешь теперь другим местом. Это он для бандитов говорил, чтобы объяснить, почему ты на «Скорой» приехал, и срочность такую небывалую!
Ведищев разжал напряженные руки и с надеждой посмотрел на Вадима.
— Правда? Ты правда так считаешь?
Вадим пожал плечами:
— А разве может быть другое мнение?
— Да, наверное… У тебя все готово? — забеспокоился он. — Ты ничего не забыл?
У ворот дома Ханмурзаева их встречали двое парней в черной коже. Оба мрачно поздоровались и показали, куда лучше подъехать.
— Вы — Ведищев? — спросил у Олега один из парней.
— Да.
— Вы можете войти, остальные пусть ждут в машине.
— Но…
— Приказ хозяина, — безапелляционно поставил точку в разговоре второй парень.
Ведищев, знаком показав своим, что все в порядке, влетел в здание и остановился на пороге. В доме творилось странное: по помещениям сновали парни, вынося из центрального холла мебель, раздвигая посередине огромный стол, расставляя вокруг стулья и громоздя посуду. С окон снимались занавеси, и молодая женщина в белом переднике, торопясь, подшивала черные драпировки, лежащие прямо на полу. Зеркала в прихожей были занавешены. Отовсюду раздавались команды, звучавшие почти по-военному:
— Нести в кабинет!.. Поставить сюда!.. Взяли!.. Левее!.. Правее!
Руководили перестановками несколько человек, остальные выполняли их распоряжения беспрекословно и моментально.
— Куда цветы? — раздалось над ухом дантиста. Он отпрянул. В помещение стали вносить корзины с белыми цветами. Это были огромные, небывалые, кипенно-снежные гвоздики, искусно помещенные каскадами в корзины, перевитые черными лентами. Всего внесли двадцать таких корзин. Ничто не придавало холлу такого ощущения торжественной скорби, как эти прекрасные цветы.
Ведищев стоял как громом пораженный, наблюдая за суетой, царящей в доме. Наконец, откуда-то сбоку, где виднелась в углу чугунная винтовая лестница, к нему направился мужчина в песочном костюме. У мужчины было смуглое лицо, темные густые волосы и раскосые серьезные глаза. Он подошел к Олегу, подавленному увиденным.
— Камиль Рашидов, — сказал подошедший, опережая мелькнувшую догадку, и протянул руку.
— Олег Ведищев, — ответил дантист, пожав сухую узкую ладонь.
— Пойдемте, она наверху, — Рашидов направился к винтовой лестнице, по дороге он тихо говорил: — Рафик не хочет отдавать тело Аллы. Он собирается провести свой собственный похоронный ритуал. Это должно стать объединяющим для всех мероприятием. Потом тело сожгут. Вам разрешено присутствовать.