Выехали на Ялтинскую и Бендер попросил Козлевича ехать медленно, а сам внимательно смотрел по сторонам улицы.
Так они ехали как бы на выезд из города в сторону Ялты. И, наконец, Остап увидел с левой стороны на воротах вывеску: «Парк Салгирка», а дальше от дороги, в глубине парка — дом-дворец в стиле «ампир», а рядом еще корпус, стилизованный под Бахчисарайский дворец.
— Как сказано в путеводителе, эти здания построены в 1827 году архитектором Эльсоном, друзья, — указал на них. — Остановитесь, Адам. Нам как раз и надо туда. Отсюда и начнем свои поиски, мои верные визиры. Адам в машине, Балаганов со мной. И прихватите, Шура, бидончике медом, — распорядился великий искатель кладов.
Они вошли в парк и Бендер спросил проходящего мимо мужчину:
— Товарищ, это загородный дом графа Воронцова?
— Он самый, он самый, только там графьев этих уже нет, граждане, — усмехнулся он, не то сожалея, не то одобряя, что «графьев» уже нет.
— Ясное дело, нет, — промолвил Остап.
Бендер с Балагановым подошли к кухонному корпусу и Остап спросил вышедшую из кухни женщину:
— Нам нужен бывший садовник графа Воронцова Кузьма Афанасьевич. Не подскажете, где я могу его видеть. Сказали, что он здесь проживает.
— Верно сказали, проживал.
— Как проживал? — подался к ней Остап.
— Атак, жил он здесь в полуподвальном помещении, а годов два тому и помер Кузьма Афанасьевич, — вздохнула женщина. — А вы кто ему будете? Родственник, или как? Если родственник, то жена его живенькая еще, Клавдия Алексеевна. Вот так спуститесь по ступенькам чуток, — указала она на раскрытую дверь, — да постучитесь. Она должна быть дома в такую жарынь.
— Спасибо, уважаемая, спасибо, — раскланялся Остап, и они с Балагановым спустились в полуподвал загородного графского дома.
Через несколько ступенек вниз компаньоны увидели справа дверь из мореного дуба, покрытого лаком, а рядом шнурок с львиной головкой на конце. Дернув за шнурок, великий предприниматель услышал в глубине помещения дзиньканье колокольчика. Дверь отворилась и перед Остапом предстала пожилая женщина, назвать которую старухой было еще нельзя. В ситцевом платьице, невысокая, худощавая, в очках, с книгой в руках, она вопросительно смотрела на пришедших.
— Клавдия Алексеевна? — с обворожительной улыбкой, на которую только был способен, спросил Бендер.
— Слушаю вас, — сухо ответила хозяйка. — Чем обязана?
— Вам низкий поклон от пасечника Стратиона Карповича, Клавдия Алексеевна, вот… — Остап взял из рук своего подчиненного бидончик с медом и протянул его женщине. — Передал он вам, уважаемая, — продолжал улыбаться он.