— Ну… я представлю его, как свидетеля, на суде…
— Что же, это ваше законное право.
— Честь имею, господин начальник, — взялся за ручку двери капитан задержанной шхуны.
— До свидания, господин Крокос, — Железнов проводил моряка до выхода из кабинета.
В комнате флигеля, которую снимала у Коростылевой Любка, была вечеринка. За столом, заставленным тарелками и бутылками, сидели Барсуков, Любка и Сопов. В руках Барсукова была колода карт, которую он перебирал с ловкостью опытного игрока. Сопов держал гитару, струны которой под его пальцами издавали лирические аккорды романса. Открылась дверь, и Коростылева ввела в комнату Богданову. Девушка со смущением на лице остановилась у входа, глядя на сидящих за столом.
— Ну вот и она, постоялка моя новая… Любите и жалуйте ее, аисты, — подтолкнула Богданову хозяйка.
— С ума сойти — какой красоты женщина! — воскликнул Барсуков.
— Чисто русская красота, — промолвил Сопов.
— Девочка, идите к нам, — протянул к ней руки Барсуков. Любка встала и ревниво произнесла:
— Замяукали коты, глядя на сало, — пододвинула гостье стул. — Садись, ее Кирой зовут, чтобы знали.
Кира робко опустилась на стул. Коростылева присела к столу тоже. Барсуков пристально продолжал рассматривать Киру, затем сказал:
— Ешь, пей, дитя мое, смотри, как мы живем… — Затем повернул голову к Сопову. — Так что, Яша, не хочешь? — затрещал он колодой карт.
— Он не хочет, не хочет с тобой играть, Вадим, — сердито проговорила Любка. — Ну-ка, Яшенька, ударь по струнам.
Сопов рванул струны и запел высоким тенором.
— Любка, я не на валюту, — зло бросил Барсуков. — Плевал я на нее! Любка прижалась к нему и промурлыкала нежно-просительно:
— Вадя, все равно не надо играть… Барсуков отстранил Любку, говоря:
— Нет, я хочу играть на выстрел! — и повторил: — Играю на выстрел!
Сопов умолк, оборвав аккорд. Некоторое время смотрел на Барсукова и ответил:
— Хорошо. Ставлю свою жизнь. Мечи, Вадим. Кира обвела взглядом обоих и сказала:
— Пригласили меня, а сами будете играть в карты? Лучше выпьем, а? Барсуков швырнул колоду и взял стакан:
— Твои уста, девочка, истину глаголят!
Сопов налил Кире, всем, хотел налить себе и отметил:
— Ну вот, вина ни капли, это же свинство, господа!..
Барсуков, держа свой наполненный стакан, взглянул на хозяйку и приказал:
— Бабка, дуй к татарину… — бросил пачку денег, — и парусом вино сюда, старуха, ну!..
— Ох, господи, да неужто попили мало… — взяла деньги та и, выходя: — Прости мя… Вот аисты…
Барсуков снова уставился на Киру, затем спросил:
— Ты кто, девочка?
— Никто… — улыбнулась та, отпивая вино.