— В буфете на вокзале? — удивился Балаганов.
— Да. — И подумав, сказал: — Он такой же Ататюрк, как я китайский император. Ататюрк, знаете, кто такой, Шура?
— Откуда, командор, — остановился Балаганов и уставился на своего умного предводителя.
— Ататюрк — это значит, Шура, отец турок. Так называли руководителя национально-освободительной революции в Турции…
— И там революция, товарищ Бендер? — округлил глаза удивлением молочный брат и названный сын лейтенанта Шмидта.
— И там, Шура. Он — первый президент Турецкой республики… А настоящее его имя — Мустафа Кемаль, камрад Вася Шмидт.
— Ой, командор, все-то вы знаете! — с восхищением взглянул на Остапа Балаганов. — Вы действительно сын турецко-подданного, командор?
— Ататюрк — Мустафа Кемаль и сейчас правит Турцией, Шура, — не ответил на последний вопрос Бендер. — Он очень дружен с нашим эсэсэсэр, Балаганов. Поэтому турецкие пароходы и зачастили к нам.
— Вот это да! — остановился Балаганов. — И что же, он приплывал сюда, чтобы встретиться с бывшей графской горничной, которая и нас интересует?
— Глупости. Тот моряк назвался Ататюрком, зная невежество местных портовиков. Он такой же Ататюрк, как и я, — усмехнулся Бендер. — Впрочем, в Турции Ататюрков, возможно, так же много, как и у нас Ивановых.
— Ясно, командор, — пошел за Остапом Балаганов.
— Видите, друзья. Шансы нашего расследования все время увеличивались, а теперь сузились, поскольку одна из горничных в плаванье. Но, в то же время, мы приобрели новый вес в связи с появлением загадочного Ататюрка и его интереса к горничной-морячке, — говорил Бендер, шагая по комнате, в которой чинно сидели Козлевич и Балаганов. — Остается кухарка в Феодосии и верный слуга дома Романовых Березовский, который служит экскурсоводом в самом Воронцовском дворце. Итак, завтра едем на экскурсию в Алупку — заявил командор. — А сейчас обедаем и — на пляж, камрады-акционеры.
После обеда в нэпманском ресторане, идя по многолюдной набережной со своими друзьями, великий организатор нужных его предприятию дел говорил:
— Да, думая и размышляя над полученной информацией в порту, я все больше и больше прихожу к уверенности, что тот моряк с Канцельсоном в Севастополе и Ататюрк здесь, в Ялте, — одно и то же лицо, голуби вы мои.
— Так и пароход такого же названия, командор! «Тринакрия», как мы установили! — подтвердил Балаганов.
— И я так считаю, Остап Ибрагимович, когда вы мне все рассказали об этом, братцы, — уверенно заявил Козлевич.
— О чем это все говорит, детушки? — веселыми глазами посмотрел на своих компаньонов Остап, останавливаясь.