Очередные средневековые посиделки под бутылочку пряного пьянящего напитка обещали плавно перетечь из запоздалого ужина в чрезвычайно ранний завтрак.
— А вы можете представить себе пьяного дракона? — Гард взболтнул бутыль, проверяя наличие содержимого.
— А чего ж его представлять? — Зевс пьяно прищурил один глаз, пытаясь навести прицел на говорившего. — Вот же он, перед нами сидит. Давай, покажи нам пьяного дракона.
— О, а давайте попугаем местных? — предложила Аня. — Они ж не в курсе, что с нами проживает настоящий змий! Гард, а ты трезвеешь, когда обращаешься в животинку?
— В кого?
— В животинку…
— Эт кто? — Дракон повернулся к заглядывающему в горлышко бутылки Зевсу. — Ты чего там ищешь?
— Истину!
— Истину, друг мой, в вине ищут, а ты бодягу какую-то хлещешь.
— Истину глаголешь, брат.
— Ну вот, Зита и Гита нашли друг друга.
— Кто нашел?
— Никто не нашел. Все потерялись, — Аня устало отмахнулась.
— Эдэр, ты должен отговорить леди от сумасшедшей идеи.
— От какой идеи? — заинтересовались и граф, и помощник.
— Она собралась объявить войну Южной Кельтии.
Зевс поперхнулся напитком, Эдэр скривился.
— А зачем войну?
— Леди собралась замуж.
— За кого?
— За твоего брата.
— За Зевса?!
— При чем здесь брат?
— А кто мне только что в родстве признавался?
Зевс, загнанный умозаключениями в угол, воззрился на Эдэра.
— Я не хочу замуж за леди, — секретарь мотнул головой.
— Не надо за меня замуж выходить. На мне лучше жениться, — Аня смутила собственного помощника дерзким и многообещающим взглядом.
— Так, а зачем война? — вновь обратил на себя внимание Эдэр.
— Да не будет войны! — Аня снова махнула рукой.
— А от чего вас тогда отговаривать?
— Наверное, от желания выйти замуж, — блеснул умом Зевс.
— Так, ладно. Гард, зря ты поднял эту тему. Во-первых, никто сейчас трезво рассуждать не в состоянии, во-вторых, мы только объявим войну. А воевать не станем.
Трое мужчин, кто с недоверием, кто с восхищением, уставились на хозяйку замка.
— Все, я сказала! Спать. Все объяснения завтра. На трезвую голову!
Ночь оказалась немыслимо короткой и тяжелой. Мысли, словно растревоженное осиное гнездо, находились в постоянном движении: ни возможности сосредоточиться и принять верное решение, ни возможности расслабиться и забыться.
Утро девушка встретила хмуро. Впрочем, утро тоже не очень было радо видеть Аню: снова тяжелые тучи, укутавшие ватной пеленой вершины гор, снова болотный цвет листвы.
Дабы развеять грусть-тоску, Земная включила граммофон, зажгла два десятка толстых свечей в камине, натянула шелковую рубаху с широченными, похожими на паруса рукавами, и принялась мерить комнату шагами. Удивительной работы ковры обладали даром поднимать настроение любому, кто ступал на них. И обязательно босиком. Посему домашние тапочки в одиночестве куковали под кроватью, а голые ступни впитывали животворящую энергию гор.