Анна приветственно помахала ей и вздохнула.
Мама, подумала она с горечью, я очень тебя люблю, но порой ты бываешь такая, что это чертовски трудно.
Подойдя ближе и увидев выражение материнского лица, Анна почувствовала, как засосало под ложечкой. Такое ощущение возникает, когда в три часа утра тебя неожиданно будит телефон или вдруг приходит телеграмма, или без видимых причин босс вызывает к себе в кабинет. Поза и лицо матери не предвещали ничего хорошего.
Анна подошла к дому, затаив дыхание.
— Что случилось? Почему ты здесь?
— У тебя гость, — ответила мать бесцветным голосом.
— Только и всего?
Вздохнув с облегчением, Анна вошла вслед за матерью в дом, о чем-то рассказывая. Раздеваясь в маленькой прихожей, она сетовала, что так внезапно кончилось лето. Теплый, ласковый ветер, еще вчера такой приятный, вдруг сменился резким, холодным не по сезону. Правда, синоптики и не обещали жару этим летом, но такой холод — уж слишком. Не успеешь оглянуться, наступит зима с короткими холодными днями и ранними сумерками, накрывающими Лондон словно одеялом. Зимой Анна всегда пребывала в депрессии, как будто впадала в спячку. Особенно тяжело было вставать рано утром на работу и в темноте идти до метро.
— Даже подумать страшно, что с понедельника придется вставать в шесть утра, — говорила она идущей за ней по пятам матери. — Посмотри, что за погода, как холодно!
Войдя в гостиную, Анна оторопела. Остановилась, как вкопанная, и застыла с полуоткрытым ртом. О чем только что шел разговор? Уже не вспомнить. Ноги налились свинцом, кровь бешено застучала в ушах, закружилась голова.
— Я оставлю вас наедине, — проговорила мать у нее за спиной голосом, полным любопытства, и Анна обернулась умоляюще: нет, не оставляй, пожалуйста, не оставляй меня! Но вслух ничего не сказала и услышала, как тихо закрылась за матерью дверь.
— Привет! — странно было слышать подобное приветствие из уст человека, о котором ни минуты не переставала думать с тех пор, как уехала из Брайдвуд-хауса. Нетвердыми шагами Анна подошла к стулу и села.
— Что ты делаешь здесь?
Эдвин смотрел на нее ничего не выражающим, каким-то отсутствующим взглядом, сидя очень прямо, положив ногу на ногу, а руки — на подлокотники кресла. Он казался страшно, невозможно красивым. Неужели можно было забыть об этом? Его красота снова потрясла ее.
— Ты давно здесь? — тихо спросила Анна, слегка подавшись вперед. В джинсах, в просторном свитере, она сидела, засунув ноги под стул.
— Наверное, около получаса, — ответ прозвучал без улыбки, холодно и несколько раздраженно. — Твоя мама была так добра, что угостила меня чаем с бисквитами.