– Потом?..
– Маленький ребенок на руках, домашние заботы… – В ее голосе появились печальные нотки. – У меня не было ни «мохнатой» руки, ни свободного времени, а были нужны деньги. Поэтому я вынуждена была работать на полторы ставки: до обеда принимать больных в поликлинике, а потом шлепать на вызовы по своему участку. Так до сих пор и работаю участковым терапевтом, – сказала Вероника и улыбнулась уголками губ. Это была улыбка провинившегося ребенка. «Так вот получилось. Разве я хотела?» – говорили ее глаза.
– Я могу помочь тебе найти хорошую работу, – сказал Захарий.
Вероника вздохнула, вспомнив о том, как устают ноги, когда она до позднего вечера бегает по вызовам. Большинство лифтов в многоэтажках не работает, приходится подниматься и спускаться по бесконечным лестницам, нередко по вечерам заходить в неосвещенные подъезды, курсировать по улицам в любую погоду. Она не могла халатно относиться к своей работе, потому долго задерживалась у каждого больного, не забывая обстоятельно инструктировать родственников. Конечно, ее уважали, но заработная плата от этого не увеличивалась, а свободное время таяло. К тому же часто больные просили ее «проколоть» или «прокапать», и Вероника не отказывала. Сначала она краснела и отводила глаза, когда называла сумму оплаты за эту отдельную услугу, потом привыкла.
Со временем семейство стало жить на зарплату Вероники, сначала решив откладывать определенную сумму на учебу сына, потом на новую машину мужу, а позже постановило собирать на клинику для сына. Иногда Вероника умудрялась накопить немного денег из своей подработки и купить пятьдесят или сто долларов, которые вечером, когда муж и сын были дома, она торжественно доставала из кошелька и отдавала Назару.
– Это на будущее Никиты, – говорила она так, словно сорвала в лотерею джекпот.
– Мама сделала свой взнос. – Назар постоянно повторял эту фразу, забирая доллары, а Вероника никак не могла понять, чего больше в его словах: насмешки или гордости.
Об этом она рассказала Захарию. Зачем? Она не могла ответить на этот вопрос. Может, потому что ее засосала рутина будничности, не оставив времени ни на размышления о смысле жизни, ни на откровенные разговоры? Или просто не хотелось признаться даже самой себе, что не о такой жизни ей мечталось?
– А что мне нужно? – вслух размышляла она. – У меня есть муж, сын, квартира…
– Не надо, – тихо сказал Захарий. Он обнял Веронику за плечи, легонько прижал к себе. Она доверчиво положила ему голову на плечо. – Ты уже говорила это.
– Да, говорила. И зачем я тебе все это рассказываю? Моя жизнь пресная, стоит это признать. Такая пресная и неинтересная, что самой тоскливо. Вот встретила тебя случайно…