Как только путь в Лувесьенн стал для них открыт, Бардо и Шарье потихоньку улизнули в Париж на Лионский вокзал, а оттуда отбыли «голубым экспрессом» на юг. Там, с вокзала Сен-Максим, они на машине прикатили в «Мадраг», где и провели десять дней в тиши и спокойствии.
Однако над их союзом словно витало некое проклятие. У Шарье случился приступ аппендицита, и он был доставлен в больницу. Не успел он до конца поправиться, как Бриджит уже надо было переезжать в Ниццу, где ей предстояли съемки картины «Не хотите ли станцевать со мной?». Это была ее третья работа с Мишелем Буароном. А пресса уже вовсю рассуждала об их с Шарье будущем.
Бардо отреагировала со свойственной ей искренностью: «Каждый раз, когда я влюбляюсь, — заявила она, — я не делаю из этого секрета. Я рассказываю о моем избраннике, я не прячу его от посторонних глаз — наоборот. Людей возмущает, в первую очередь, моя откровенность. Клянусь вам, что если я разлюблю моего мужа Жака Шарье, то первая объявлю об этом. Я прямо так и скажу. Если я вторично вышла замуж, это вовсе не означает, что теперь я изменилась».
Через несколько дней после выписки из больницы, когда Шарье выздоравливал в Ницце, его настигла армейская повестка. Жака извещали о том, что в ноябре он обязан заступить на действительную службу. В те дни в армии служили два года. Сам Шарье был родом из военной семьи и отлично понимал, какие тяготы ему предстоят. Тем не менее, он вовремя прибыл на призывной пункт, откуда его отправили в Оранж. Молодая супруга же осталась в полном одиночестве.
История повторилась — в духе Трентиньяна. Однако оказалось, что Шарье приспособлен к армейской жизни еще даже менее, чем Жан-Лу Он превратился в объект насмешек и издевательств всей казармы. На стенах появились фото Бриджит в самых соблазнительных позах. Бедняга Шарье не знал, куда ему деваться от вечных шуточек и подначек, ну а поскольку он был мужем Бардо, пресса постоянно держала его в поле зрения. Солдаты же, даже при всем их желании, не могли считать его своим в доску. Шарье подал рапорт об увольнении, но армейское начальство не пожелало даже прислушаться.
Наконец, поступило известие, что жена в нем нуждается — Бриджит тогда уже дохаживала беременность, — и Шарье получил трехдневную увольнительную. Они не видели друг друга чуть больше месяца, но когда он шагнул в дверь, Бриджит едва его узнала. Жак похудел почти на восемь килограммов и сильно заикался. Через два дня от одной только мысли, что ему предстоит вернуться в казарму, у Шарье случился нервный припадок. Его отвезли в больницу в Валь-де-Грас, где в лечебных целях напичкали снотворным. Уже в больнице, под наблюдением врачей, Шарье пробовал перерезать себе вены. В результате, принимая во внимание плачевное состояние его здоровья и грядущее появления на свет младенца, армейское начальство предоставило ему годичный отпуск.