Димити посмотрела на него и коснулась кончиками пальцев его искаженного отчаянием лица. Ее сердце всецело принадлежало ему и билось только для него. Ей хотелось забрать его себе и никому больше не отдавать. Глаза Чарльза странно поблескивали. В них горел лихорадочный огонек, которого она никогда раньше не видела. Было похоже, что перед его мысленным взором стоят какие-то ужасы, о которых он тщетно пытается забыть. Он не произнес ее имени и, кажется, не удивился, когда она вошла.
– Я сбежал из армии, – снова сказал он.
Димити кивнула и разразилась в ответ быстрыми счастливыми рыданиями. Наконец-то Чарльз стал свободен.
– Да, ты это сделал, любимый, и теперь я стану о тебе заботиться… Я сейчас схожу в «Дозор» и принесу все необходимое для того, чтобы обработать порез на твоем лице. Мне нужны иголка с ниткой и соль, чтобы промыть рану.
Она собиралась встать, но он схватил ее за запястье молниеносным, как бросок змеи, движением:
– Никто не должен знать! Я не в силах вернуться… не в силах, слышишь? – Голос его дрожал от страха.
– Но тебя не могут заставить, правда?
– Могут… Меня вернут обратно. Непременно! А я этого не выдержу!
Его пальцы инстинктивно сжали руку Димити, впившись в нее, точно зубы хищного зверя. Но она не пыталась вырваться, а только успокаивала его, гладила по голове и шептала что-то ему на ухо, пока он снова не затих.
– Я спрячу тебя, мой любимый. Никто не узнает, что ты здесь, со мной. Никто не причинит тебе зла, обещаю.
Постепенно он ослабил свою хватку, а потом вообще отпустил ее руку и уставился в пол пустыми, как только что загрунтованный холст, глазами.
– Ты ведь вернешься, правда? – спросил он, когда Димити наконец пошла к двери.
Она чувствовала себя более сильной, чем когда бы то ни было. Более цельной, более уверенной в себе. Все вдруг встало на свои места. Так во время снегопада каждая снежинка ложится туда, куда нужно. Димити улыбнулась:
– Конечно, Чарльз. Я только найду какую-нибудь куртку, чтобы ты не замерз по дороге в «Дозор».
– Да, но не оставаться же ему здесь, неужто не понятно? – сказала Валентина, затыкая себе нос и щурясь от неприятного запаха.
Димити вывела мать из своей спальни, где на узкой кровати лежал Чарльз, и тихо закрыла за собой дверь.
– Он останется здесь. Это мой мужчина, и я должна о нем заботиться.
Она пристально посмотрела на мать, и Валентина ответила ей тем же. Димити быстро выдохнула, засучила рукава и приподняла руки, готовая к схватке. Сердце в груди билось медленными, размеренными ударами.
– Он здесь не останется. Поняла? Не хватало нам только укрывать дезертира. Здешние не упустят такого шанса, чтобы доставить нам крупные неприятности. Неужели не ясно? Как долго, по-твоему, ты сможешь его прятать? Здесь все про всех знают. Кто-нибудь его непременно увидит…