Она исчезла из вида на долгое время. Заку уже стали мерещиться всякие ужасы, такие как скрытые под волнами скалы и откат прибоя, но, конечно, Ханна должна была знать и этот пляж, и прибрежные воды гораздо лучше, чем он. Преодолев значительное расстояние, она выплыла на поверхность восточнее того места, где скрылась в волнах, и очутилась практически напротив Зака, сидящего на утесе. Купальщица отвела мокрые волосы от лица, постояла мгновение в воде, а потом с громким всплеском снова исчезла. В течение минут пятнадцати она плавала и ныряла, ложилась на спину, и Зак перестал волноваться, что она его обнаружит, поскольку, видимо, это не входило в ее намерения. Когда Ханна выбралась из воды, то напряженно подняла плечи, и было видно, что ей холодно на ветру. В этот момент ему захотелось спуститься на пляж и поприветствовать свою новую знакомую… Пока по ее волосам струится вода, на подбородке висит капля, а все тело покрывают пупырышки. И губы у нее будут соленые.
Ханна быстро оделась – с беззаботной жестокостью к себе натянула джинсы и блузку прямо на мокрое тело, – а затем скрылась из вида.
Он просидел у края утеса долго. Димити видела его из окна кухни, к которому подходила каждые пять минут, чтобы проверить, там ли он еще находится. Вообще-то, это была ее земля, так что формально он сейчас нарушал границы частного владения. Валентина этого не позволяла – она бы с яростным блеском в глазах вмиг выскочила из дома и выдворила его, гаркнув так, что было бы слышно за полмили. Мать могла это сделать, если хотела. Димити немного поколебалась, размышляя, не попросить ли его все-таки зайти, но подумала, что время уже упущено. Она так надеялась, что сегодня сумеет сделать оберег для очага, так верила, что остановит непрошеных посетителей, пробирающихся в дом. А может, даже избавится от той, которая вернулась и обосновалась в нем. Старая женщина снова выглянула в окошко и посмотрела на Зака. Мимолетное сходство с Чарльзом, которое она увидела при первой встречи, теперь пропало совсем. Руки и голова этого человека оставались неподвижны, тогда как у Чарльза они всегда пребывали в движении. Тот постоянно бросал быстрые взгляды, стремительно переключался с одного на другое. А ее недавнему гостю не хватало огня, энергии. Молодой человек, сидящий на утесе, словно принадлежал к числу лунатиков, и она опасалась, что он может шагнуть вперед и упасть с края обрыва.
У нее в голове зазвучала немудреная детская песенка, во время которой поющие обычно хлопают в ладоши. Мелодия возникала снова и снова. Песня из детства, с ритмом, от которого она никак не могла избавиться. «Моряк шел к морю, морю, морю, чтобы увидеть что-то, что-то, что-то, что мог увидеть, видеть, видеть, но видел лишь море, море, море…» Сперва ей показалось, что вода, капающая из кухонного крана, вызвала воспоминание об этой песенке. Ровные удары капель о треснувшую фаянсовую раковину. Оставаясь на кухне, Димити закрыла глаза. И сразу ощутила еще сильнее свойственный ее дому запах черствых хлебных крошек, прокисшего молока и чего-то, сгоревшего на плите. Пахнэло столетним духом жирных остатков пищи, прячущимся в кухонных шкафах и трещинах в полу. Внезапно появился аромат духов Валентины – фиалковой воды, которой она мазала за ушами, когда ожидала прихода гостя. Димити подумала, что если открыть глаза, то она сможет ее увидеть рядом улыбающейся.