– Он не поедет.
– Может, все же спросим его? Ваша Высококняжеская Светлость, вы позволите послать за братом господина советника?
Карл уже рот открыл для приказа, но Орфиреус опередил:
– Его нет в замке, он с утра ушел в город. Вы что, мне не верите, господин граф?
Я ласково улыбнулся:
– Ни на грош, господин коммерции советник. Хотите меня убедить? Подскажу способ. Почему бы вам не построить передвижную машину меньшего размера, скажем, не в двенадцать футов, а в три-четыре? Представьте: везём ее в Санкт-Петербург на повозке, а она крутится! Еще лучше передачу к колесам сделать, чтобы обходиться без лошадей. Хоть вокруг света езжай. Движение-то вечное! Дарю вам эту идею совершенно бесплатно. Как исполните, приезжайте на сей повозке в Россию за наградой.
Взгляд обманщика на миг полыхнул страхом и ненавистью: дошло до сукина сына, что его раскусили. Ландграф и придворные только глаза таращили в недоумении. Что с них взять? Немцы! Даже умница Гравезанд мне не поверил. Впоследствии он писал самому Ньютону об удивительном кассельском колесе, и джентльмены из Королевского Общества чесали в затылках под кудрявыми париками и морщили высокие лбы в недоумении, где бы взять двадцать тысяч фунтов на покупку секрета. Дело заглохло. Столь безумных меценатов в Лондоне не нашлось. Да и общее мнение ученых склонялось к невозможности вечного двигателя.
Исполнив намеченные дела на континенте, я тоже отправился в Лондон. Гораздо приятней было бы провести время в любимом и почти родном Париже – но тот, кто питает масштабные замыслы, обязан следовать суровой логике обстоятельств. В том числе логике географической. Путь к великой цели развертывается в последовательность малых дел, перевитых между собою, как пряди пенькового каната, – так я представляю это в уме, – и теперь волею судьбы сей такелаж тянулся, сплетаясь причудливыми узлами, через Ла-Манш, на негостеприимную почву коварного Альбиона.
В дни молодости мне уже случилось здесь побывать – и попасться в лапы флотских вербовщиков. Ускользнуть от сей гнусной шайки удалось не без потерь для нее. Прискорбный инцидент, омрачивший прошлый визит в британскую столицу, едва ли мог выплыть на поверхность, подобно утопленнику со дна Темзы, – однако тревожил душу. Я не забываю обид, в особенности, покушений на мою свободу. И даже дружба с отдельными англичанами никак не смягчала отношение к Англии в целом. Мерзкий холодный туман, грязные воды Темзы, черные, с прозеленью, гнилые сваи вдоль берегов, скрипучие ветряные мельницы Собачьего острова – всё внушало отвращение. Зато Федор Веселовский, лондонский резидент, встретил с величайшей (и, кажется, искренней) любезностью, охотно делясь сведениями и связями. Молодой дипломат был прекрасно образован и на редкость умен – он даже опередил меня кое в чем.