Однако после того, как Тин разглядел соседа получше, в его душе возникли большие сомнения, можно ли вообще называть его человеком.
Похожим на людей у верта оказались только лицо и руки от локтя да ещё фигура, а вот хвост и шерсть на теле никуда не делись.
— Вспомнил. — Ничуть не обиделся Гром, — Память плохо… долго спала…
— И сколько именно? — не сумел удержаться от вопроса землянин, — А как ты вообще сюда попал?
— Давно… — нехотя обронил верт, и по-звериному принюхался, — еда..
— Извини, — Костик шлёпнулся рядом с Юной и начал доставать из мешка припасы, — бери, не стесняйся.
— Зубы никак… — мелко кроша в ладонь пряники и колбаски буркнул оборотень и высыпал полученную смесь в нечеловечески широкий рот.
— Давай мы поможем, — заторопился прекрасно понявший его проблему Тин и несколько минут они в шесть рук ломали и измельчали все подряд в походные миски а Гром торопливо глотал это месиво и запивал отваром из фляжек новых друзей. Сами пленницы почти не ели, сжевали по горстке орехов и сделали по паре глотков воды, отлично понимая, насколько нужнее сейчас и еда и питье их новому другу. И когда он насторожился и предостерегающе зашипел, поторопились спрятать оставшиеся припасы в мешки и повесить их за спину, чтоб не оставить тут если удастся бежать. Запор на двери на этот раз шелестел еле слышно, видимо хозяева храма желали застать обитателей камеры врасплох, даже не подозревая, насколько это невыполнимо. Все трое пленников уже стояли у внутренней стены комнаты, смежной с коридором и огромная фигура Грома надёжно прикрывала девушек от чужих взглядов. И Костик, заметивший странный жест верта, словно обводящего вокруг себя незримую черту, робко надеялся, что прикрывает их не только тело оборотня, но и его магическое умение. Гром тоже надеялся хоть на несколько мгновений оказаться незаметным для глаз мучителей, с завидной регулярностью приходивших наказывать его за допущенные ошибки, как за настоящие, так и мнимые.
Он давно изучил всех тех, кто чувствовал себя всемогущими почти как эльфы, стегая магическим хлыстом сжавшегося в углу искалеченного зверя. И смеялся в душе над их попытками после стереть из разума мангура всякие воспоминания об этих «наказаниях». Не было у них ни тех амулетов ни оружия, какими победил его когда-то проклятый колдун, ни возможности проверить действенность произведённой очистки. Однако Гром к тому времени сумел перейти на особый, экономный режим существования, и отключить почти все функции организма и мозга, оставив лишь необходимые для выживания и хранения самой насущной информации. Тая в глубине почти угасшего разума смутную надежду на такой почти невозможный случай, как сейчас. И теперь он готов был на все, даже самые нежелательные и отчаянные действия, лишь бы вырваться на волю, и увести вот этих человеческих детей, без единого сомнения или условия отдавших ему все свои припасы и, самое главное, безоговорочно доверивших свои жизни.