Он рванулся. А я, прицелившись, бросил кочергу, что было сил.
Она ему попала чуть ниже колена. На мгновение он как бы переломился в поясе, коснулся руками земли. Но сразу поднялся и, ковыляя, побежал дальше. Я — к нему. Хотелось оправдываться. Ведь я сперва не соглашался, он сам настоял.
Денис дышал трудно и сквозь зубы шептал: — Зараза чертовая… Ух, зараза!
Все это ко мне не относилось. Мне было сказано лишь одно:
— Больно-то как!.. Давай еще раз попробуем.
Минут через десять мы подошли к колонке. Денис закатал штанины. Ноги его были в кровоподтеках и синяках. Я открутил кран — ударила толстая, как трос, струя. Мы сели, подставили под нее ноги… Я-то зачем? Просто механически.
Стало неловко за свои, без ссадин. Я вскочил и побежал на другую сторону стадиона. Там была полоса препятствий.
Ну и гонял же я! Как скаженный. Ров… стена… забор… бревно. И снова, — но уже в обратном порядке. И ни разу не упал. Как назло. Только штаниной зацепился и оставил клок на заборе.
Денис подходил, опираясь на кочергу.
— Ну, чего ты тут навоевал?
Я думал — он смеется, но нет, голос спокойный, почти будничный.
— Пойдем ко мне, — добавил он, — зашьем как-нибудь. Ростик поможет, он даже футбольную покрышку зашивал.
Ростик?.. И тут я вдруг вспомнил, как еще зимой Ростик рассказывал, что Денис уже полгода спит на голом полу, а вместо подушки кладет книгу или стопку газет.
Тогда я не обратил на это внимания. К тому же Денис отвлек меня, перевел разговор на другое. А сейчас, после всего, родилась догадка.
Рахметов из «Что делать?» Чернышевского! Вот, оказывается, кому подражает Денис.
Зная характер друга, я не стал говорить об этом. Он бы смутился. И стал бы наверняка отнекиваться.
«Посмотрим, кто раньше будет генералом»
Экзамены кончились. Наступила самая счастливая пора.
Но когда человеку отводится слишком много счастья, он перестает его ценить. Так и мы. Бывало, объявят в школе карантин или дезинфекцию, лишний свободный денек выпадет — и радость! А сейчас…
Дни катились, горячие, докрасна раскаленные солнцем. Мы валялись на желтом речном песке, и время текло, как песчинки сквозь пальцы. Его было необозримо много. В июне мальчишки не думают о сентябре.
Чувство меры нам было незнакомо. Мы купались и загорали до изнеможения. Во второй половине дня на Днепре появлялись взрослые — после работы. Их поступки не всегда были понятны. Зачем, к примеру, стелить на песок какую-то ткань? Или к чему выкручивать трусики? Вышел из воды — и валяйся на здоровье на горячем песке. Красотища!
Ну, если уж домой собрался, тогда можно ополоснуть, выкрутить. Но и это не обязательно: песчинки, когда высыхают, сами осыпаются.