Ни Оле, ни мне было невдомек, что при поддержке высокопоставленных российских спортивных чиновников лотереей умело заправляли хитрые греки Коккалис и Шапанис, зарабатывая те самые миллионы. А Соловей… он и вовсе витал в облаках.
На следующий день нам с Севой предложили работу в аудиторской фирме международного масштаба «Делойт и Туш». Дела у Делойта шли в гору: в Москве стремительно множились фирмы с иностранным капиталом[94]. Многие из них были обязаны нанять аудиторов. «Делойт» был тут как тут. Фирма находилась на втором этаже старого здания в Делегатском переулке. Офис выглядел как расселенная и хорошо отремонтированная коммунальная квартира. Он занимал всего пять или шесть комнат, все они были маленькие.
Первым делом нас проинтервьюировали. Сначала вопросы задавал Сергей. Он оказался несимпатичным и высокомерным. Потом за нас взялся его начальник Зубайдур Рахман, полный, с сальным лицом, в синем двубортном костюме в полоску, стареющий бангладешец, причем из Бомбея, что показалось странным. В конце интервью Зубайдур сердито кивнул Сергею и объявил нам зарплату — 90 долларов в месяц! Мы с Севой не смогли сдержать радости и, счастливые, переглянулись. Доросли до больших денег! А доллары — это была еще и стабильность, ведь несмотря на то, что на Сухаревке, на стене одного из домов, по-прежнему висел плакат «Вернем рублю былую славу!», рубль совершал головокружительное падение — в апреле 93-го 1 доллар стоил 800 рублей, а ровно через год — 1800. Но нам теперь никакие обвалы рубля не были страшны.
Показали тесную комнатушку, где нам предстояло работать: здесь плечом к плечу уже сидел многообещающий Tax Department в полном составе — три человека. Все трое шумно собирались на Кипр, как я понял из разговора, осваивать тайные пружины загадочных офшорных компаний. Разносилась молва: в офшорах можно не только избежать налогообложения, но и спрятать деньги. Вывоз капитала из России начался. Покидая офис, уже на улице мы наткнулись на генерального директора компании Кирилла Угольникова, брата телезвезды Игоря Угольникова из программы «Оба-на-Угол-шоу». Он выходил из синей «Вольво» — небожитель!
Следующим вечером нас взяли на торжественный ужин в Московский коммерческий клуб, находившийся на Большой Коммунистической улице. В таком ресторане я не был никогда, он поражал воображение. За длинными столами, сдвинутыми в букву «П», восседали политики и чопорные иностранцы в дорогих костюмах, полосатых рубашках и галстуках «в огурцах». Нас с Севой посадили с краю, друг напротив друга. Я старался как мог: держал спину ровно, головой не вертел, улыбался, а с Севой, единственным моим собеседником в тот вечер, говорил вполголоса и вежливо, чуть ли не на «Вы». Впрочем, оправдание имелось — уж слишком возвышенной была обстановка. Когда услужливый официант галантно разнес меню, я и вовсе обомлел. Икра зернистая с блинами, паштет с киви, суп-пюре из лобстера и ассорти мясное «Малютка», в которое входили индейка бризоль, бифштекс слоеный «Слобода» и яблоко «бене»! От запахов закружилась голова! Ведь в Москве хоть и стало меньше очередей за продуктами, но они еще стояли за подсолнечным маслом и за хлебом. Совсем недавно в булочной на Грузинке висело объявление: «Хлеба нет!», а сама она была по этой причине закрыта. Валютный продуктовый магазин Stockmann выгодно отличался от других тем, что в нем были «Fresh Finnish eggs»