За сладким пряником, однако, настало время кнута. Нас подключили к важной работе по подготовке, ни много ни мало, Закона об аудиторской деятельности в РФ. Валентиныч не обманул: с утра до ночи мы переводили. Устно, письменно, синхронно, последовательно — по-всякому. Но прежде всего нас посадили перед компьютерами, которые тогда были исключительной редкостью, и научили работать с программой Windows. Программа полностью оправдывала свое название — на нас вылетали настоящие беспорядочные, неуправляемые окна!
Мало-помалу нас стали приглашать на встречи партнеров «Де-лойта» с государственными деятелями, из которых запомнил лишь Татьяну Парамонову, банкиршу Центрального банка, и Починка́, председателя планово-бюджетной комиссии парламента, будущего министра. В промежутках между встречами мы письменно переводили занудные бухгалтерские тексты. Работа была монотонной и кропотливой, оттого — изнурительной. Но мы старались изо всех сил. Допускаю, что первыми переводчиками с русского на английский таких статей бухгалтерского баланса, как «животные на выращивании и откорме», «рабочий скот» и «продуктивный скот» были мы с Севкой.
— На референдум пойдешь? — спросил меня Севка в апреле[96].
— Конечно.
— Да, да, нет, да? — улыбнулся Севка.
— Им я не верил никогда, мой ответ: «Да, да, нет, да»! — отчеканил я разрекламированную речевку.
— Судьба России в наших руках, — парировал Севка другим известным слоганом времени.
На носу был очередной референдум. На нем нам предлагалось поддержать либо Ельцина, либо парламент, который дерзко наступал на президента, стремясь перехватить контроль над правительством, а заодно и всю власть в стране. В какой-то момент парламент даже чуть было не отрешил Ельцина от должности. Делалось все по закону, в соответствии с Конституцией, поэтому Ельцин даже не мог особо противостоять и лишь называл происходящее «ползучим переворотом». Единственное, что ему удалось, — добиться проведения референдума. Агитация развернулась мощнейшая. Сторонники Ельцина призывали сказать «Да, да, нет, да»: три «да» — президенту России, курсу реформ и досрочным выборам депутатов и одно «нет» — досрочным выборам президента России. Но было много и тех, кто как мантру повторял «Нет, нет, да, нет!»: ведь, как говорили, если Горбачев за шесть лет правления довел нас до ужасной пропасти, то за шесть ельцинских месяцев мы сделали громадный шаг вперед. Народ сказал четыре «да», но референдум вообще ничего не решил. Напряженность не спа́ла. Парламент продолжил точить свои длинные кинжалы.