Станция Университет (Руденко) - страница 67

К слову, в это самое время на русского Бога наступали: Москву наводнили новоявленные международные религиозные секты. Молодые сектанты, они чаще всего были американцами, сновали повсюду, заманивая прохожих на проповеди. Миссионеры проникли и в университет, на одного из них, «брата» Джона из Московской Церкви Христа, однажды наткнулся Лёнич. Джон тут же принялся объяснять, почему его секта лучше секты Марии Дэви Христос, вербуя новую душу, но не тут-то было. Не Джон достиг успеха в тот день, а Лёнич: он между делом выяснил, что в съемной квартире Джона нет стиральной машины. Как беседа из сферы духовной перенеслась в материальную, я так никогда и не смог постичь.

Однако факт есть факт: на следующий день мы с Лёничем взяли взаймы двести долларов, купили на них стиральную машину Sanyo на Калининском проспекте и привезли ее к двери квартиры Джона (адрес тоже был выяснен). Увидев нас с агрегатом, Джон застыл как вкопанный, бормоча под нос слова «брат» и «аминь», а Лёнич в тот же миг приговорил американца:«Шестьсот долларов!». Через минуту ошарашенный поначалу Джон пришел в себя и попытался возразить: «Не надо! Зачем?», но невозмутимый Лёнич по-дружески потрепал его за плечо, что-то шепнул на ухо, и миссионер обреченно выдохнул: «Yes». «Что за волшебные слова ты ему сказал?» — поинтересовался я, когда мы в прекрасном настроении уходили от Джона. «Аминь, брат», — пошутил Лёнич. Четыреста долларов на двоих за день — фантастический результат! Русский Бог взял верх над американским!

Опустошение после разрыва с Краюшкиной все же оставалось, но я решил избавиться от него окончательно, как бы тяжело это ни было. Медлить было бессмысленно, мимо меня каждый день проносились миловидные девушки, а одна из них, учившаяся на вечернем отделении, была особенно хороша. Я приметил ее еще месяца два назад, а подойти решил теперь. Мы поговорили, по иронии судьбы ее тоже звали Ирой. Ира рассказала, где и когда можно ее найти, была любезна, улыбалась, и я заключил, что у меня неплохие шансы. Дело было вечером, и она ускользнула от меня на лекцию. А я, поразмыслив, сел на широкий подоконник возле входа в аудиторию и стал ее ждать, чтобы проводить домой. Внезапно передо мной вихрем возник однокурсник Вася. Именно вихрем, потому что вроде бы он стоял стержнем, но в то же время все внутри него бурлило и клокотало. Вася, как мне казалось, был чуть постарше меня и, может, из-за возраста всегда держался очень уверенно, даже нагловато. Совсем недавно Вася ярко проявил себя: вместе с Женей Лаврентьевым, высоким однокурсником из пятой группы, они сочинили на лавочке у станции метро «Университет» письмо султану Брунея, самому богатому человеку в мире. Вася разузнал, что в ответ на некоторые, особенно понравившиеся письма султан присылает двадцать тысяч долларов. Это зажгло огонь в глазах Жени. Блокнота под рукой не было, поэтому, озаренные вдохновением, писали на одной из редких незаполненных страниц в Женином советском паспорте, в который чего только уже не было вписано шутниками-однокурсниками: и пять новых имен и фамилий, и семь детей, а также шесть разводов и четыре прописки — по адресам тусовок, которые он посещал чаще всего. Письмо самому богатому человеку планеты приятели составили из обрывков популярных тогда песен: «Dear sultan! Welcome! I promise my heart to you! You take myself, you take myself control, I live among the creatures of the night. You behind the wheel and me the passenger»