— У-у, Мортир, молодец…. Поддел Вано, зацепил его стальные струны! Ой, не могу-у….
Гихилиан схватился за набитый живот двумя руками и, похрюкивая, стал раскачиваться из стороны в сторону, едва не падая со стула.
— Нет, Вано, ну ты понял как он тебя! Как он тебя подцепил, да? У-у-у, молоде-ец….
Губернатора скрутило смехом в три погибели и он упал головой на стол и забарабанил кулаком по крышке столика.
— У-у-у, офигеть! Вано достали-и! Офиге-еть!
Валонсио покраснел еще больше, хотя это и казалось совершенно невозможным. Ярость буквально раздирала его, еще никогда его не высмеивали публично. И сделать, что либо он сейчас не мог, и это злило едва ли не больше всего. Секретарь стиснул зубы, просверлил губернатора ненавидящим взглядом и, по хищному расширив крылья носа, по слогам процедил:
— Я бу-ду жда-ть в вер-то-ле-те…!
Он встал из-за столика, зло оттолкнул от себя стул и дергающейся походкой, едва сдерживая в себе шквал эмоций, направился в сторону лифта.
Когда створки за взбешенным секретарем сомкнулись и лифт умчал его наверх, кто-то из окружения директора шумно выдохнул и полез в карман за носовым платком. Мортир же обхватил голову руками и в ужасе запричитал:
— Боже мой, боже мой, что же я наделал! Боже мой, что же теперь будет?! Зачем он так, я ведь не хотел обижать…. Все язык мой, господи!
Мортир всхлипнул.
В это время губернатор отсмеялся, вытер рукавом выступившие слезы и постарался принять более или менее серьезный вид. Он оттолкнул от себя почти полную тарелку нежнейшего мяса, и официант шустро очистил столик.
А Мортир все причитал и клял себя за свой несдержанный язык. Подчиненные пытались его как-то успокоить, но он их не слушал и потихоньку входил в уступленное состояние. Еще немного и он бы стал рвать на своей голове волосы.
— Вот что, прекращайте-ка свою истерику, — вдруг посоветовал Гихилиан. Подобные сцены ему никогда не нравились. — Ну, подумаешь, посмеялся я чуть-чуть, так ведь он не обиделся. Он не может обидеться, ведь он МОЙ подчиненный!
— Нет-нет…, он обиделся! — замотал головой директор. — Все не так. Я его обидел, я его оскорбил до глубины души. Такое не прощается. Ведь я ЕГО подчиненный! Мне нельзя такого говорить…. Что теперь будет?
— Ничего не будет, — твердо пообещал Гихилиан, но и директора было свое мнение. Он вырвал таки клок волос с головы и саданул кулаком по столу.
— Будет! — истерично заорал он.
— Нет! — в тон ему проорал губернатор. — И, вообще, со мной так разговаривать не следует, а то я тоже… обижусь. А в обиженном состоянии я страшен.