Пипин Геристальский смотрел на Женечку глазами оголодавшего кота, но, к величайшему его сожалению, для немедленного препровождения в постель пленной красотки пока не было ни времени, ни возможности.
Прослышавшие о безвременной гибели на охоте доброго кесаря Дагоберта и о том, что майордом Нейстрии был оглашен защитником и опекуном при малолетнем сыне почившего монарха, окрестная знать поспешила засвидетельствовать смиренное почтение новому, пусть даже и временному, правителю. Как всем известно, время течет неспешно, как оно еще завтра сложится, бог знает, а сегодня свое упустишь, потом век жалеть придется.
Округа замка бурлила. В Форантайн то и дело прибывали бароны со своими отрядами и просто вольные франки, желающие потереться у трона, — вдруг что-нибудь да и обломится. Не каждый день выпадает такой случай!
Каждому из гостей непременно следовало уделить внимание, сказать весомое слово одобрения, которое еще много лет долгими зимними вечерами тот сможет гордо и цветисто пересказывать в кругу чад и домочадцев.
Главное, что не на шутку раздражало Пипина, — все, от последнего франка до первого из баронов хотели взглянуть на безутешную вдову и ее сына.
Стойко придерживаясь своего плана, велеречивый майордом рассказывал, мол, женщина сражена горем, юный Дагоберт и вовсе онемел от пережитой трагедии, и лучше не тревожить несчастных, пока они не придут в себя. А заодно намекал вскользь, что, хотя все кругом и твердят, будто доброго кесаря растерзал волк, на самом деле не обошлось без куда более крупной и, очень может быть, крылатой твари.
Бароны ошеломленно качали головами, переговаривались, соглашаясь друг с другом, что, раз уж такое в их землях творится, то уж не иначе близок конец света, а поговорив, становились лагерем вокруг бывшего форума.
Новый правящий регент в скорейшем времени должен был отправиться в Реймс, дабы справить тризну по ушедшему в лучший мир государю, а заодно принять благословение из рук архиепископа.
Затем его ждал долгий поход по владениям короны. Шутка ли — он должен был посетить все пфальцы и вершить там суд именем юного кесаря Дагоберта! Лишь после этого держава могла признать властительного Пипина Геристальского — поборника закона и заступника веры.
— Женя, главное — не впадай в панику. У нас на дворе не какой-нибудь мрачный неолит, а просвещенные Темные века!
Заниматься тобой на глазах у толпы вооруженного народа Пипин не станет, — среди них немало недругов и завистников. Ему совсем не наплевать, что скажут командиры отрядов, стоящих у стен крепости. А они, в случае чего, обязательно скажут. Это раз.