Сари уже не выпутается из этой ловушки никогда. Ее кожа всегда будет пахнуть апельсиновым маслом, а тело трогать чьи-то руки. В ее лоно всегда будут входить члены разных мужчин, а сама она стонать от удовольствия.
Нет, пусть это красиво и заманчиво, но это не путь Тайры.
А Сари… Верно говорили старухи — в ее крови пустила корни огненная Дера. И она теперь не снаружи — не на подоле тулу — она внутри. В коже, в венах, в каждом капилляре.
* * *
Теплая вода отдавала глиной, но Тайра жадно глотала ее и все никак не могла напиться — еще, еще, пусть она прольется родниковым источником в желудок, пусть смочит шипящие внутренности, пусть оросит изнутри, превратившееся в печь, тело.
Когда из фляги в рот вытекла последняя капля, Тайра протянула пустой сосуд назад и на вопрос «еще?» хрипло ответила «да».
Пахнущая лавандой рука, протянула кожаный бурдюк.
— Как хорошо, что я взяла много — как знала, что понадобится. А я ведь, знаешь, с самого утра про тебя думала, все не могла забыть. Как проснулась, так сразу решила, что сегодня приду.
Тайра, стыдясь манипуляций, которые проводила с головой подруги прошлой ночью, подавленно молчала. Но вода дороже — теперь дороже принципов.
Сари сидела на земле по ту сторону решетки; охранников, слава Богу, не было видно — наверное, ушли в дальнее помещение ужинать.
— Я принесла лепешки и сушеное мясо — на, спрячь его пока. В тряпке завернут кусочек сыра, там же есть несколько конфет и остатки пирога с рисом — вчера пекла.
— Спасибо.
Переданный сверток, едва протиснувшийся сквозь прутья, тут же был упрятан под изголовье соломенной подстилки. И не беда, что сегодня в чашке нет монет, зато есть Сари — верная подруга, без которой Тайру давно бы уже навестила Темная костлявая владычица.
Чур ее, чур прочь — еще не время.
Воды во втором сосуде хватило на то, чтобы утолить жажду и даже на то, чтобы смочить подол протертого до дыр жесткого холщевого тулу — Тайра так же плеснула несколько капель на широкий размотанный пояс и приложила его к лодыжкам — кожа отозвалась новым приступом боли — на этот раз прохладным. Потворство — воду бы экономить — но нестерпимо сильно хотелось унять донимающее сутками напролет жжение.
А теперь ногам прохладно, почти хорошо.
— Я оставлю? — В бурдюке плеснула вода, чуть меньше половины. — Отдам пустой в следующий раз, ладно?
— Конечно. У меня еще есть. — Сари легко махнула рукой, повозилась с горловиной мешка, в котором принесла еду, и сложила его у ног. Затем встревожено спросила. — Как ты?
— Плохо. — После паузы отозвалась Тайра, глядя в противоположную стену — земляную, шероховатую. Какой смысл врать? Они слишком давно знакомы, чтобы унижать друг друга ложью. — Здесь жарко. Каждый день жарко стоять на солнцепеке — кожа покрывается волдырями.