— Не туда, пошли, Шабадаш, не туда, — огорченно вздыхал преподаватель. — Тут кроме знания теоретических дисциплин должна быть искорка… понимаете, искорка, призвание. Прочитайте корреспонденции Ивченко, Волкова, Резниченко да и других ваших сокурсников и вы сами поймете цену вашим творениям. Нельзя писать так казенно, без чувств, надежды, без мечты…
— Я не восхищающаяся натура, Александр Петрович, — возражал Виталий. — Я не умиляюсь, глядя на перепачканного сажей кочегара или висящего под самым небом верхолаза. Для меня важны не эмоции, а тема, количество строк и срок выполнения. И тут ко мне за недисциплинированность или неточность претензий не было. Собственно, об этом достаточно убедительно сказано в характеристике, которую мне дали в редакции городской газеты. Вы, надеюсь, ее читали?
— Читал, читал, — отмахнулся Синченко и посоветовал Виталию держать контакт с наиболее способными студентами. — Конечно, вы журналистского таланта нигде не купите, но поучиться хватке, подходу к теме могли бы у Волкова, я уже не говорю об Ивченко. Очень, очень даровитая девушка, настоящая журналистка.
После этого разговора и началось более близкое знакомство Виталия и Ивченко. Не раз уже и до этого останавливал Виталий взгляд на рыжекудрой Елене. Он ловил себя на том, что ее чуть раскосые большие глаза, припухшие чувственные губы, ямочки на щеках привлекают к себе, что ему нравится эта, зачастую грустная и немного замкнутая девушка. Отец Лены — герой войны, признанный боевой фронтовик. Сама она хороша, талантлива и не раз (Виталий это заметил) тепло поглядывала на него. Чего же медлить?
— Я бы на вашем месте, Елена, не носил такой тяжелый портфель, — сказал он, подходя как-то на улице к Ивченко.
— А что же прикажете делать, если все в нем необходимо?
— Я бы заставил поклонников своего таланта переносить эти тяжести.
— Обойдусь без таковых. А вы без подковырки не можете? — обиделась Елена.
— Так воспитан. Переживаю, когда девушка, выбиваясь из сил, тащит столько трудов классиков. Разрешите помогу.
— Не затрудняйтесь. Да и на чай я носильщикам не даю, — отрезала Ивченко.
— Причина уважительная. Но я согласен на чай получать не деньгами.
Елена вспыхнула.
— Нет, нет, не поймите превратно. Мне от вас нужна иная помощь.
И Шабадаш рассказал о придирках Александра Петровича к его работам и о том, чего он ждет от наиболее талантливой студентки.
— Нет уж, увольте. Справиться бы со своими делами, — холодно ответила Лена. Но тотчас пожалела об этом. — А в чем, собственно, должна состоять моя роль? — после продолжительной паузы переспросила Елена. — Если вдохновлять вас на страстную публицистику, то сразу подаю в отставку. Вас уже достаточно, как мне известно, вдохновляли и Клава, и Ольга, и Зина…