— А жиром смазывается, чтобы легко отсоединялся отливок, да?
— О, догадливая! – похвалил Андрей. А теперь, как только залитая поверхность станет терять блеск, нужно все лишнее шпателем снять, а как только гипс начнет нагреваться – можно извлекать из формы. Ну а теперь пробуй сама!
Как только Наида приступила выполнять желаемое ею, сбежались цыганчата, окружив ее со всех сторон. Минут через двадцать любимая дочь барона держала в руках гипсовое изделие распустившейся розы, предполагаемое для оформления зеркал. Сколько было радости! Собрались все обитатели дома, наперебой хваля мастерицу.
— Давайте я буду все розы сама отливать, а вы их только клейте вокруг зеркала, – предложила Наида. Мне это занятие очень понравилось.
Но барон, не желая больше ходить молчком, возразил:
— Нэ забырай хлиб у еврэя! Тоби цэ нэ прыгодыця! У нас своя романо джиибэн (цыганская жизнь)! Ты учись доставать таки розы, яки маты достае у сонных гаджив (неосторожных чужаков), оцэ настояще рэмэсло, а нэ то будэш тэ вымангэс (побираться, попрошайничать).
— Тебя, дяделэ, не поймешь. То ты говоришь, что и моим праправнукам добра хватит, а сейчас боишься, что я побираться стану. Ты же говорил, что если бы не эта власть, то у тебя те, кто сегодня на "Чайках" ездят – в пастухах ходили бы.
— Тыро чягинэ (Твоя правда)! – подтвердил Марц.
В дальнейших главах для облегчения чтения речь барона будет излагаться в основном упрощенно, опуская народный говор.
Целый день томимый обличением, барон под самый вечер позвал Голубенко, желая доказать ему, что все приобретения дома — это труд и заслуга семьи.
— Садись, Андрей! Хочу поговорить с тобой по душе. Обидел ты меня сегодня до самого сердца; да и не меня только, а всю нашу нацию. Я разгадал, откуда у тебя эта закваска. Ты ездишь в Немецию, а немцы нас не любят, потому что их знаменитый вояка, давший указание во время войны расстреливать всех евреев и цыган, знаешь, что о нас сказал?
— Не знаю, – ответил Андрей.
— Офицеры спросили его: Но почему цыган? Евреев знаем почему – они предали Христа и сами на себя навлекли Его кровь, сказав: "Кровь на нас и на детях наших". А вот почему цыган – это же такая малочисленная нация?
А этот истерический маньяк[1] ответил: Потому, что цыгане это не нация, а ... профессия. Скажи честно, ты тоже так считаешь?
— Марц, я нисколько не хочу вас, цыган, судить прежде, чем вы примете или отвергните Слово Божье – Евангелие, а вот если вы его отвергните, то уже не я, а оно будет вас судить потому, что Христос сказал: "не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день" (Иоан. 12,48). А я кто? Я только слуга Божий, желающий предотвратить погибель твою, семьи твоей, людей, над которыми ты главенствуешь и хотел бы даже спасения всей нации, потому что Христос и за грехи каждого из вас, цыган, страдал, а потому не обижайся, что я грех называю грехом. Если же какой-либо грех делается с наслаждением, то, конечно, это часто становится профессией, профессия – жизнью, жизнь – судьбою, а судьба – приговором Бога, рассматривающего, что ты сеял в жизни.