Перечитывая последние абзацы, можно меня представить в виде энергичного и неугомонного тинейджера, занятого абсурдными заскоками. Увы, в действительности было все не так, как на самом деле. И дядя, и тетя были удивлены, что мы с Тамилой – дети-старики: не бегаем, не смеемся, задумчивы, стремимся не двигаться вообще без крайней необходимости. Лишь потом мы поняли, что это сама природа экономила наши силы, если они не поступали с пищей долгое время. А мы ведь голодали довольно умеренно, не смертельно…
Вставка из будущего – о голодных детях. К какой-то годовщине прорыва блокады Ленинграда в году 2007-2008 по ТВ шел широко разрекламированный сериал о жизни ленинградцев в дни блокады. Кино сделано было очень профессионально. Были затрачены огромные средства, очень правдоподобно изображены пожары, разрушенные бомбами и артобстрелами дома, потери людей от голода и холода, их упорство и массовый героизм. Со второй или третьей серии я не смог смотреть это кино из-за "пустяка", из-за одной фальшивой ноты. Фальшь была только в движениях людей – детей и взрослых. Они ходили, разговаривали, плакали и смеялись, поворачивали головы, открывали и закрывали глаза – как обычные люди, пользующиеся обычным полноценным питанием. Было ясно, что ни режиссер, ни актеры никогда не видели и не могли себе даже представить экономные движения давно голодающих людей, тем более – смертельно голодающих…
Теперь наше положение, конечно, улучшилось, но не так, чтоб очень. Мама пошла работать стрелочницей на железную дорогу, – местную узкоколейку. Ей было положено по карточкам 600 граммов хлеба в день, нам с Тамилой – по 300. Кусок хлеба 1200 грамм можно было проглотить нечаянно по пути из магазина. Еще маме был положен обед, за которым мы ходили в столовую. Обед состоял из маленькой тарелки белесой жидкости, в которой возможно варились макароны, и столовой ложки горохового пюре. Этот драгоценный продукт (это не шутка) можно было в одиночку проглотить в один глоток. Еще были положены какие-то граммы перловых круп и картошки, которыми мы и спасались. Делалось это так. В окрестностях росли целые поля щавеля. Молодой щавель мы собирали большими мешками. Он промывался и засыпался в огромную литров на 12 кастрюлю. Туда же шли одна-две картофелины и стакан перловых круп. Полученное варево очень напоминало овощной диетический суп, точнее – зеленую кашу. Мы его потребляли даже сверх физической возможности. Почему-то после такого обжорства очень хотелось есть, несмотря на переполненный живот.
Был еще один источник поступления жизненной энергии. В школе ученики получали по 50 граммов хлеба ежедневно. Поскольку взвешивание 50 грамм возможно только на аналитических весах, то выдавали по 100 грамм, но через день. Соответственно учебные дни делились на белые, когда выдавали черный хлеб, и черные, когда его вообще не выдавали.