— В то время, когда была сделана эта фотография, брат уже связался с синдикатом?
— По-видимому, да…
— А как относился к этому муж?
— Не одобрял, конечно… но его ведь это не касалось непосредственно…
— В таком случае, предположим… может быть, это слишком смелый вопрос… считал ли брат вас и мужа одинаково близкими себе людьми или же делал между вами различие — вы были для него родной, а муж — родным в кавычках, то есть чужим человеком… другими словами, когда у вас возникали с мужем столкновения, выступал ли брат в качестве третейского судьи или же открыто становился на вашу сторону, защищая ваши интересы?..
— Видите ли… я как-то над этим не задумывалась…
— Ну ладно, представьте себе обратное: между вашим мужем и братом возникло резкое расхождение по какому-то вопросу и создались обстоятельства, когда, если бы дело происходило в давние времена, был бы неизбежен поединок… вы бы как поступили?.. возможность выступить в качестве третейского судьи уже отпала, нужно выбрать одного из двух… Кого вы выбираете?
— Зря вы это все…
— Но вы должны выбрать.
— Ведь брат помогал мужу, как никто другой.
— Но, может быть, наоборот, для мужа помощь превратилась в обузу?
— Почему я должна отвечать вам на такой вопрос?
— Прежде всего защита заявителя — мой долг.
— Брат уже умер.
Неожиданно женщина тихо вскрикнула-надтреснутым голосом, я возрадовался. Ну вот, наконец я заставил ее потерять над собой контроль.
— В шесть часов я уйду… — Часы показывали начало шестого. — Я договорился встретиться с тем самым Тасиро… может, удастся все-таки напасть на след… он ведь, что там ни говори, сталкивается в фирме с большим числом людей, чем остальные…
Однако женщина молчала. Может быть, она поняла? Она, конечно же, проникла интуитивно в мое тайное намерение повторять неприятные для нее вопросы, чтобы углубить пропасть, существовавшую между
ними братом еще до того, как один из них пропал без вести, а другой погиб, проникла в мое тайное намерение, которое я еще сам не мог ясно сформулировать. Я не отрицаю, что имел такое тайное намерение. И потому, что не могу отрицать, чувствую, что меня видят насквозь, и от этого прихожу в замешательство.
Вряд ли стоит утверждать, что совершенно не существовало тем, которые были бы уместны, соответствовали бы роли, которую я исполнял. Взять хотя бы мое утреннее донесение — разве стоило его отметать? Особенно многозначителен рассказ того шофера, который нарисовал подробную схему линии связи между
ними «Камелией». Она проще и достовернее всех схем, которые возникали до этого. Но все равно что-то заставляет меня колебаться. И я испытываю страх, что в тот момент, когда все будет высказано, наступит опустошение и мое существование утратит смысл. Но можно обиняком коснуться немного и «Камелии»…