— Убивать таких гостей мало! — проворчала Галка ему вслед. — Давай!
Они уселись на диван, положив между собой вышитую диванную подушку. Екатерина открыла конверт и вытряхнула его содержимое на подушку. Из конверта выпали два сложенных вчетверо листка бумаги и несколько фотографий. Галка немедленно их схватила. Фотографии изображали все то же знакомое семейство.
— Я сейчас закричу! — пообещала Галка. — Я больше не могу их видеть! А это что?
— Это письмо, — сказала Екатерина.
— Читай! — скомандовала Галка.
— «Уважаемая Екатерина Васильевна! — начала Екатерина. — Я очень, очень виновата перед вами! Мне нужно было немедленно по приезде связаться с вами… но если бы только вы знали, какой шок я испытала, узнав о смерти Лялечки! Я забыла обо всем на свете! Я гостила у друзей в Италии и вернулась около недели назад. Звонила ей несколько раз, утром и вечером, но к телефону никто не подходил. Мужу ее позвонить не могла, так как даже не знаю толком, где он работает и как его искать. Позавчера пошла к ней домой, и соседи рассказали мне о том, что случилось. Какая нелепая, трагическая смерть! Бедная Лялечка!
Осенью, перед моим отъездом, она пришла ко мне с этим самым конвертом и попросила сохранить его. Сказала, что там доказательства убийства Алины. Лялечка была уверена, что ее сестру Алину убили. Ерунда, как я считала (хотя, между нами, я думаю, нашлось бы немало желающих, Господи, прости мне! Слышали бы вы, как она командовала Лялечкой!). Это стало idee fixe[22] Лялечки, и она так часто об этом говорила, что я стала опасаться за ее психику. И вот именно тогда она и сказала мне, что знает, как найти убийцу! И еще что-то там… И показала вырезку из газеты с рекламой вашей «Королевской охоты». Знаете, я не особенно вслушивалась в ее слова. Я очень любила Лялечку за добрую и чистую душу, но она, как бы это сказать, была какая-то невзрослая, как ребенок. И фантазии ее были ребячьи. Так, во всяком случае, я тогда думала. И вот этого я себе никогда в жизни не прощу! Ведь я могла расспросить се подробнее и, возможно, отговорить от задуманного. Но я готовилась к отъезду, знаете, как это бывает — то пуговица оторвалась на любимом костюме, то купальник куда-то завалился, то, оказывается, поползла последняя приличная пара колготок. И все это в самую последнюю минуту! Ну, я и пришивала, меряла, крутилась перед зеркалом, а Лялечка рассказывала. Я ругаю себя последними словами за то, что не выслушала, не расспросила, не удержала, не запретила, наконец! Я безумно, безумно виновата! Я ничего бы не пожалела, чтобы вернуть тот осенний день, когда мы виделись с Лялечкой, как оказалось, в последний раз!