— И как вы собираетесь действовать? Вы, наверное, детективы любите читать?
— Люблю. Есть у меня кое-какие мысли…
— Кое-какие мысли… насчет смерти моей жены! И я слушаю всю эту нелепицу, которую и всерьез-то принять нельзя, отвечаю вам…
— Вы ничего не теряете!
— Тоже верно. Терять мне нечего… С чего начнем? — В голосе Александра Екатерине почудилась издевка. Он с силой провел ладонями по лицу, расстегнул ворот рубахи, сорвал с себя галстук, бросил на стол.
— Я бы хотела посмотреть ее вещи, если можно…
— Да их там разве что не облизали люди из прокуратуры. Смотрите…
— А когда я могу прийти?
— Я весь день занят. Приходите без меня. Возьмите ключ… — Он запнулся.
«Елены», — мысленно закончила девушка.
— Позор, продули финнам, я так и знал! — возбужденно завопил Добродеев, влетая в кухню. — А где кофе? Да вы, дети мои, даже чайник не поставили! — Его внимательный взгляд перебегал с одного на другую, рот приоткрылся от напряжения. — Вы чем тут занимались?
— Я думаю, мне пора, — сказала Екатерина. Она вдруг почувствовала, как устала.
— А кофе? — обиженно спросил Добродеев.
— Кофе на ночь вреден. А чай здесь не предлагают. А кроме того, уже поздно, а мне добираться далеко…
— На лекциях по логике, — сказал назидательно Добродеев, подняв указательный палец, — я четко усвоил одно… то есть я много чего усвоил, но это, пожалуй, самое важное жизненное правило — объясняясь, приводи лишь одну причину случившегося. Одна выглядит достовернее. А то, и поздно, и домой пора, и кофе на ночь нельзя! Полно врать-то, скажите прямо, старик Добродеев поймет!
— Ладно, будет тебе кофе! Вот проводим Екатерину Васильевну…
— Екатерина Васильевна, не уходите, — попросил Добродеев, — мы так хорошо сидели!
— Мне действительно пора, — улыбнулась девушка, — у меня был трудный день. Извините.
— Я вас отвезу! — решительно сказал Добродеев. — Карета у порога! Прощай, старик! Даст Бог, свидимся. — Он сделал вид, что утер несуществующую слезу.
— Не беспокойтесь, — сказал Ситников, поймав ее неуверенный взгляд, — в таком состоянии он водит еще лучше, чем на трезвую голову, — быстрее. Вы мне нужны живой, — пошутил он, но шутка получилась плохой, какой-то двусмысленной.
В машине Добродеев продолжал болтать, в основном о себе.
И только когда подъезжали к дому Екатерины, спросил о том, что не давало ему покоя:
— А зачем Сашке охрана? Ему что, угрожают? Так, может, и смерть Леночки…
— А вы ее хорошо знали?
— Знал ли Добродеев Леночку? Боже мой, конечно, с младых ногтей! Нянчил, можно сказать. Прелесть что за ребенок она была! Милая, ласковая, добрая. Она и потом такая же была, совсем не изменилась. А знаете, я, пожалуй, был ее единственным другом, Сашка — сухарь, он и дома-то не бывал. У Алины тоже дела были, а Леночка все одна и одна.