Вяло попытался напроситься на чай, но не настаивал, когда Екатерина сказала, что едва держится на ногах. Правда, потребовал номер телефона и пообещал непременно позвонить — «синие чулки» с руками оторвут материал о женщине-детективе.
Екатерина не стала объяснять, что она не детектив. Добродеев все равно напишет то, что захочет, ничем не ограничивая полет фантазии и меньше всего беспокоясь за достоверность изложенного.
— А кстати, — вдруг вырвалось у нее раньше, чем она успела подумать, что делать этого не следует, — что за бизнес у Александра Павловича?
— Как, вы не знаете? — Добродеев округлил глаза.
«Так тебе и надо, мадам сыщица!» — подумала девушка.
— Я понял, что вы на него работаете, обеспечиваете безопасность, разве нет? — В его глазах появился неподдельный интерес.
— Пока только собираюсь, контракт еще не подписан, — сказала она как можно убедительнее.
— Он бухгалтер, — как-то слишком уж небрежно сообщил Добродеев, — аудитор, как это теперь называется, у него аудиторская контора. Помогает всем этим жуликам уклоняться от уплаты налогов. И имеет с этого соответственно! Видели его квартирку?
Зависть, обыкновенная зависть, серая, как дохлая мышь или старая паутина, звучала в голосе старика Добродеева.
Она долго не могла уснуть. Лежала в темноте, уставясь невидящими глазами в пространство. Просто удивительно, она же так хотела спать! Привычка расставлять все по полочкам давала о себе знать.
«— Ну как, довольна началом своей детективной практики? — спросил внутренний голос, сгорая от нетерпения обсудить события дня.
— Довольна! Я познакомилась с тремя интересными людьми, получила разрешение осмотреть вещи Елены, узнала много нового, мне есть о чем подумать. И о ком!
— Ну и что же ты о них думаешь?
— Дай собраться с мыслями. Начнем с Владимира Михайловича, старого актера, который меня приютил. Очень колоритная фигура! Лицедей! Игра стала его второй натурой, что, в общем, и неудивительно. Профессия накладывает свой отпечаток, и никуда от этого не денешься. Хочешь не хочешь — речь, интонации, жесты, позы всегда будут отдавать театром, то есть будут, как бы это помягче выразиться, фальшивы. В хорошем смысле этого слова, разумеется. Знаешь, ведь актер на сцене — актер в жизни. Любопытен. Умеет вытянуть из тебя то, что ты никому не собиралась рассказывать. Мастерски задает вопросы. Прекрасно владеет мускулами лица, и просто удивительно, что он вдруг так…» — Она запнулась, пытаясь подобрать слово. «Bon mot»[6], как говаривала старушка соседка в незапамятные времена ее, Екатерины, детства. «Избегайте удачных определений, от них потом невозможно избавиться…» Тогда она не поняла старую даму, но когда подросла, согласилась с ней. Словом можно уничтожить человека, его репутацию, свести на нет любое начинание и высмеять любое доброе дело.