Флирт, настойчивое ухаживание – это способ придавать силу помыслам женщины об измене. Это постоянное испытание ее воли. Опытный соблазнитель знает, что воля женщины имеет свои пределы, и единственное, чего он хитро добивается от женщины, это ее позволения на продолжение ухаживаний. Легкомысленные и глупые женщины соглашаются на лестные притязания, не понимая или не желая понимать, что они соглашаются на осаду своей крепости, население которой слабеет от голода и жажды и ворота которой норовят распахнуться навстречу желанному врагу.
Опытный муж не может оставаться безучастным, он должен отстранить от жены упорного соблазнителя, что я и делаю. Но свет делает все, чтобы ввергнуть женщину во грех. Свет создает идеальные условия для беспрепятственного флирта, он радостно приравнивает в своем мнении помыслы о грехе к самому греху, упрощая роковой шаг и порочно полагая, что сопротивляться помыслам бесполезно и невозможно. Поэтому сплетни и слухи имеют силу поистине случившегося, и мне приходится защищаться от сплетен с таким же ожесточением, как от прямых оскорблений.
Будучи холостым, я за это любил свет, а женившись – возненавидел. Теперь же мои чувства перемешаны: я в свете пользуюсь чужими женщинами, но не хочу, чтобы пользовались моей.
Для меня лично помысел о грехе равняется самому греху. То ли оттого, что помыслы мои так сильны (вследствие моей поэтической натуры?), то ли из-за того, что нет у меня характера, но стоит мне помыслить о какой-нибудь бабе, как разум покидает меня, и я делаю все, чтобы овладеть ею.
Жену свою я уважаю прежде всего за ее способность сопротивляться своим помыслам, в коих она мне признавалась, а особо тем, в коих у нее не хватило духу признаться или хватило ума не признаваться.
Но в N. мне невыносимы даже помыслы, так как сквозь веру в нее просачивается сомнение, вызванное сомнением в себе. «Неужели она действительно не такая, как я?» – вот какой вопрос я то и дело задаю себе. И когда я отвечаю: «Да, она иная», – на меня нисходит покой, а за ним и вдохновение. Но последнее время все чаще просится ответ зловещий, и разум покидает меня. Нет! Не походи на меня, моя N.! Будь иной, будь сильной и верной! Пожалей меня! Страсти убивают меня, и чую, недолго осталось.
То, в чем мне призналась N., ей привиделось во сне, а в снах объявляются помыслы, даже если наяву мы себе в них не признаемся. Значит ли это, что у меня нет причин для ревности? Но раз этот сон запомнился, значит, он перенесся в явь и стал помыслом особенно опасным, так как желание побывало не только в яви, но и во сне. О чем снится, того желается.