Его рот был горячим, а поцелуй на удивление искренним и жадным. Каролин попыталась отстраниться, однако потеряла на покатой крыше равновесие и качнулась еще ближе к нему.
На какое-то мгновение она испугалась, что сейчас упадет с крыши на бетонную дорожку, однако Алекс ловко поймал ее и, притянув к себе, как ребенка усадил на колени.
— Вот так будет лучше, — произнес он. — И намного удобнее.
— Я не хочу… — эти ее слова проскользнули между их губами, когда он, взяв в ладони ее лицо, вновь приник к ней в поцелуе. Каролин не стала сопротивляться. Отдавшись ему во власть, она прильнула к нему и предоставила его губам полную свободу действий. Она даже закрыла глаза, чтобы ей не мешал лунный свет, чтобы не видеть, как тесно соприкасаются их тела, и просто чтобы ему было удобней ее целовать.
Впрочем, это даже близко не было похоже на то, что она испытала восемнадцать лет назад. Или, наоборот, чересчур похоже?
Его язык властно раздвинул ей зубы и проник в рот. Как ни странно, она даже не отстранилась. Ей было страшно вздохнуть, страшно впустить в свой рот его дыхание, но она не удержалась. Он не только перекрыл ей кислород, он еще дразнил ее, легонько покусывал ей губы, как будто никуда не торопился, зная, что у него в запасе целая вечность. Его рука скользнула по ее шее и легла на грудь. В этом его жесте было столько легкости и столько уверенности в себе, что она не сразу даже обратила на него внимание. Затем он поцеловал уголок ее рта, провел языком по ее нижней губе, после чего наконец отстранился. Совсем чуть-чуть, всего на сантиметр.
— Мне слышно, как стучит твое сердце, — прошептал Алекс. — Теперь ты поцелуешь меня?
— Нет.
Он негромко усмехнулся.
— В таком случае я вынужден тебя отпустить.
До нее не сразу дошел смысл его слов. Однако спустя мгновение она осознала: больше поцелуев не будет. Он не намерен целовать ее снова. Его рука по-прежнему лежала у нее на груди, и она ощущала биение его сердца, однако он не стал предпринимать никаких дальнейших действий. Он лишь смотрел на нее с нескрываемым любопытством, а его чувственные губы все еще блестели влагой ее губ.
Каролин с ужасом поймала себя на том, что застыла, боясь даже пошелохнуться. Его тело было горячим и сильным, и, главное, она ощущала рядом со своим бедром его твердое мужское естество. Он хотел ее, хотел, несмотря на каменное выражение лица, хотел ее каждой клеточкой своего тела. Однако не желал давать волю своему желанию.
«Слава богу», — подумала она про себя, так и не пошелохнувшись. Слава богу, что он не стал принуждать ее к новым поцелуям, не сунул ей под блузку руку, не стал стаскивать кружевной бюстгальтер. Слава богу, что не потащил ее в дом, на двуспальную кровать, на которой прошли его юные годы, и не сделал с ней то, о чем она грезила, когда была не силах совладать со своими снами.