— Это с какой стати? Просто было бы лучше, если бы ты не вернулся.
Они уже подъезжали к повороту на узкую подъездную дорогу, что вела к дому Макдауэллов. Для многомиллионного поместья въезд был более чем скромный, чтобы не привлекать излишнего внимания. Правда, посторонний ни за что не заметил бы современных видеокамер. Алекс резко вывернул руль, и они покатили по узкой дороге протяженностью около двух миль и вскоре уже были рядом с домом. Алекс остановил машину, выключил мотор и развернулся на сиденье, чтобы посмотреть на Каролин.
Было видно, что она нервничает. Впрочем, как он и ожидал.
— Снега нет, — сказала она, явно желая перевести разговор на безопасную тему.
— Ты снова хочешь сказать, что не питаешь ко мне ненависти? Я не верю тебе, Каролин. Почему бы тебе не высказаться откровенно? Не сказать честно, что ты в действительности думаешь обо мне?
— Думаю, это и так очевидно, — возразила она. — Я уверена, что настоящий Александр Макдауэлл восемнадцать лет как мертв, а ты — ловкий, хитрый самозванец, который здесь появился для того, чтобы выудить из Салли ее деньги.
— И кто тогда работает в паре со мной? Если я самозванец, значит, у меня должен быть сообщник. Иначе откуда мне известны вещи, которые может знать только член семьи? Кто это? Кто-то из слуг? Или же из деловых партнеров?
— Кто-то из членов семьи. Тебе известны слишком интимные подробности. И если бы меня спросили, я бы сказала, что скорее всего это Уоррен. Пэтси вечно под градусом, ее старшие дети слишком заняты собой и к тому же слишком глупы, чтобы провернуть такую аферу, а Грейс на деньги наплевать. А вот у Уоррена есть и мозги, и выдержка, и дерзость, хотя, с другой стороны, мне не совсем понятно, зачем ему это надо. Свои деньги он все равно получит законным путем. Салли не намерена менять завещание.
Да, она совсем не глупа. И в наблюдательности ей не откажешь.
— Похоже, ты так и не освободилась из плена своих фантазий, — пробормотал он.
— Александр Макдауэлл мертв! — воскликнула она, словно уже отчаялась убедить его. — Он погиб на моих глазах!
— И ты никому ничего не сказала? Ни полиции, ни тете Салли, хотя она наверняка оплакивала исчезнувшего сына. Ты даже словом не обмолвилась, что тебе что-то известно, что она зря ждет. Он больше не вернется к ней!
Каролин не нашлась, что возразить ему.
— Раскаяние — вот что это такое, — произнес он. — Восемнадцать лет мучиться раскаянием — да, такому не позавидуешь! И знаешь, что я тебе скажу? Я прощаю тебя.
— Что ты сказал?
— То, что прощаю тебя, — повторил он великодушно. — За то, что ты смотрела, как меня убивают, и даже пальцем не пошевелила, чтобы меня спасти. Ну да, конечно, ты была ребенком и, возможно даже, не поверила собственным глазам. Так что это не твоя вина. Твоя дама-психотерапевт была права — не стоит даже об этом думать.