В определенный момент мне стало казаться, что моя многострадальная конечность сейчас просто обуглится. Боль стремительно нарастала, разбегалась по телу, тьма жгла и, по ощущениям, стремилась проникнуть под кожу. И вот тут я заорала.
Габриэль проворно метнулся ко мне, сгреб в охапку и изо всех сил прижал к своему телу. Это все подсказали ощущения, потому что в глазах уже было темно. Собственный душераздирающий вопль и отчаянные попытки освободиться воспринимались как-то отстраненно. Сознание постепенно заволакивала густая дымка.
— Что ты наделал?! — к нам подлетел перепуганный принц и стал суматошно носиться вокруг. Ему хотелось что-то сделать, но ни одной умной мысли в двухцветную голову пока не приходило. Оставалось только причитать.
— Исчезни, — рыкнул Габриэль, продолжая удерживать меня в стальных объятиях. — Она сама согласилась.
Ложь! Наглая, бессовестная ложь!!! Ни на что подобное я не подписывалась. Вот только донести эту бьющуюся в истерике мысль до окружающих я не могла. Видно, кричала я действительно громко, потому что голос сорвать умудрилась. И как быстро! Теперь из приоткрытого рта вырывались только хрипы.
Тело словно в огне горело, и даже бегущие по щекам и стекающие на шею слезы не помогали. Внутренности будто когтями рвало. Я беспомощно извивалась в руках ангела и мечтала только об одном — умереть. Распылиться, раствориться, развеяться, — что угодно, лишь бы не чувствовать. Забыть.
Но боль все нарастала, а я даже сознание потерять не могла.
— Ей же больно! — вскрикнул Диан и бросился на рэй'тхи. Тот легко отшвырнул принца в сторону. Нашел с кем тягаться. — Ты же убьешь ее!
— Она — оборотень. В некотором смысле… А значит, должна быть достаточно выносливой.
Ох, что-то я в этом не уверена… Смысл их слов уже с трудом доносился до меня. Спасительная темнота затягивала, я уплывала. Даже боль осталась где-то за гранью сознания.
А вот зрение неожиданно прояснилось. Ведомая нехорошим предчувствием, я глянула на место, куда Габриэль надел браслет. Во рту стало горько. Предатель!
Я не ошиблась, эту игрушку он решил сломать.
И надел еще один ошейник.
— А я ведь поверила… — это далось последним выдохом. Вокруг сгущалась темнота.
На доске появился конь. Прекрасное, хоть и крошечное, животное, изящное, белоснежное, с длинной блестящей гривой.
Везунчик с отвращением глянул на сестру и вознамерился было сказать что-нибудь обидное, но не успел. Зеркало, занимающее целую стену, вдруг пошло рябью, и боги переключили внимание на него, дабы узнать, что же произошло.
На темной поляне в руках рэй'тхи отчаянно билась хрупкая, белоснежная девушка. Ее пожирала тьма. Казалось, зеркало сейчас разлетится на тысячу осколков от криков несчастной.