Стоило нам вернуться в холл, как Локвуд слегка задрожал, моя кожа покрылась мурашками. Воздух сейчас заметно похолодел. Я посмотрела на термометр — минус 13.
В передней части дома были две квадратные комнаты, по обе стороны холла. В одной стоял телевизор, диван, два удобных кресла, здесь было теплее, температура вернулась к показателям, как на кухне. Мы смотрели и слушали повсюду и ничего не находили. В комнате напротив имелись обычные стулья и шкафы, поставленные перед большим плотно зашторенным окном, а так же огромные папоротники в терракотовых горшках.
Здесь снова стало прохладнее. Минус 11 — показывал мой светящийся дисплей. Холоднее, чем в кухне. Это могло ничего не значить, а могло, напротив, значить слишком много. Я закрыла глаза, сосредоточилась и приготовилась слушать.
— Люси, смотри! — зашипел Локвуд. — Там мистер Хоуп!
У меня оборвалось сердце. Я развернулась, почти вытащив рапиру…. и обнаружила склонившегося Локвуда — он попросту рассматривал фото на одном крае стола. Для этого он специально зажег фонарик. Изображение висело в маленьком кружке золотистого света.
— Мистер Хоуп здесь в полном порядке, — добавил он.
— Ты идиот! — сквозь стиснутые зубы прошептала я. — Я могла ранить тебя.
— Ох, не будь такой сварливой, — усмехнулся он. — Лучше взгляни. Что думаешь?
Седовласая пара стояла в саду. Женщина — миссис Хоуп, была более старой, более счастливой версией своей дочери, с которой мы успели познакомиться: круглое лицо, опрятная одежда, сияющая улыбка. Ее голова была на уровне груди, рядом стоящего мужчины. Он был высоким, лысеющим, с сутулыми плечами и довольно мощными бицепсами. Он тоже широко улыбался и держал миссис Хоуп за руку.
— Вполне веселые на снимке, не правда ли? — сказал Локвуд.
Я с сомнением кивнула.
— Но ведь должен быть повод для Второго Варианта. Джордж говорит, Второй Тип предполагает, что обязательно кто-то должен сделать что-то по отношению к кому-то.
— Да, но у Джорджа гадкие, ужасно однообразные представления. О! Это напомнило мне, что мы должны найти телефон и позвонить ему. Я оставил сообщение на столе, но он все равно будет волноваться за нас, как всегда. Давай-ка заканчивать с первым этажом.
Он не заметил никаких мертвых огней в этой комнате, я не смогла ничего услышать, что означало — на первом этаже все сделано и намекало на уже известный нам факт. То, что мы ищем наверху.
Более чем уверенная в этом, я ступила на нижнюю ступеньку, и постукивание раздалось снова. Поначалу оно было не громким — таким, каким я слышала его раньше, тихий звук, как в бочке «тук-тук-тук», словно кто-то стучит ногтем по штукатурке или ноготь вкручивают в дерево. Но с каждой ступенькой эхо усиливалось, настойчиво стуча в моем внутреннем ухе, о чем я упомянула Локвуду. Он ступал словно тень у меня за спиной.