– Беда, Ерофеич. Кризис, не иначе.
Начальник Сибири присел на край кровати, налил свободной рукой водки в стакан, выпил, и спросил:
– Опять китайцы?
– Нет, Ерофеич, с китайцами все в порядке. Сидят себе за границей, никого не трогают. Тут дело, пожалуй, посерьезнее будет. Настоящая катастрофа. Надо Совет Большого Начальства созывать.
– Ну ты хоть скажи, что за проблема? – Ерофеич почесал подбородок.
– Проблема национального масштаба. Это не телефонный разговор, нас могут подслушать западные шпионы.
Сибирский начальник поморщился.
– Опять твои шпионы, да кто нас подслушает в два часа ночи?.. Приезжай тогда, раз по телефону не хочешь, да и рассказывай все как есть.
– Не могу, Ерофеич – сани в ремонте, давай уж лучше ты ко мне.
Начальник Сибири бросил трубку, выругался, но делать было нечего. Надел дорогую норковую шубу, шапку-ушанку и валенки, разбудил хромого извозчика и пошел вместе с ним к сараю, где жили ездовые собаки. Спустя десять минут собачья повозка мчалась от особняка по заснеженным просторам в направлении столицы, города Сибирска. Ерофей Ерофеич ёжился от холода и периодически пил припасенную водку из горла, для согреву.
Миновав постовых, повозка въехала в город и помчалась по безлюдным улицам. В столь раннее время и мужики, и городские медведи мирно спали. Сибирский начальник с извозчиком беспрепятственно доехали до мрачного двухэтажного здания, украшенного гербом – двуглавым медведем с балалайкой и бутылкой водки в лапах. Это были КГБ-шные Застенки, оплот военной диктатуры и сибирского тоталитаризма. Оставив извозчика с собаками мерзнуть на морозе, Ерофей Ерофеич поздоровался с двумя охранниками в круглых фуражках и поднялся по лестнице в кабинет главы сибирского КГБ.
– Плохо дело, Ерофеич, – сказал Хвостов. – Водка кончается.
– Так пошли кого-нибудь на склад, – пробурчал главный начальник Сибири. – Проблем то. И ради этого ты меня разбудил?
– Ты не понял. Водка СОВСЕМ кончается. Через две недели все население Сибири рискует остаться без главного национального ресурса. Я же сказал – кризис наступает!
Ерофей Ерофеич остолбенел, затем схватился за голову и стал в панике бегать по кабинету.
– Срочно! Собирай Совет! Начальников всех городов! Чтобы послезавтра все были!
– Коллеги! – объявил Ерофей Ерофеич с трибуны. – Для нашей дорогой и горячо любимой Сибири наступают тяжелые времена.
В зале столичного Горсовета находилось семьдесят человек. Многие из городских начальников были пьяны и не слушали своего шефа, в зале царили шум и неразбериха.
– Ну, мужики! – крикнул Ерофеич, пытаясь добиться хотя бы какого-то порядка в рядах Большого Начальства. – Эй, там, сзади! Степан Степаныч, убери балалайку, невозможно совсем от твоей «Дубинушки»!