— Как мальчики? — спросил Мейсон.
— Не очень хорошо. Я бы хотел привести к ним кого-нибудь из их родителей.
Мейсон покачал головой:
— Мы загрязним весь корабль радиацией, если откроем эти отсеки. Мы не можем рисковать.
— Знаю, — резко ответил Киран. Он был сейчас болезненно раздражительным, и ему было сложно держать при себе свои чувства. — Мне очень жаль, что я закрыл все двери. Я был просто…
— Это был правильный поступок. — Мейсон закашлялся в ладонь.
— Наденьте радиационный костюм, Мейсон! — сказал Киран, заранее зная, что ему ответит Мейсон.
— Их хватает только на обычную инженерную команду из шести человек. Мы надеваем их по очереди. — Лицо мужчины исказилось, и на секунду Киран испугался, что тот заплачет. Но Мейсон собрался с силами, кусая губы. — Послушай, нужно, чтобы ты подготовил корабль к остановке двигателей.
— А иначе никак? — Киран знал, что отключение двигателей было самой крайней мерой. Двигатели не только заставляли корабль лететь вперед, но и поддерживали жизнь на «Эмпирее». — Надолго?
— Мы надеемся, что сможем починить все за шесть часов. — Мейсон снова закашлялся в руку. — Имей в виду, с отключенными двигателями у нас больше не будет ускорения. А значит, не будет и инерции.
— То есть никакой искусственной гравитации, — закончил за него Киран. Он представил себе сто двадцать мальчиков, парящих в воздухе бункера, и все внутри него сжалось. Даже с гравитацией тут царил хаос, а без нее наступит полнейшее безумие. — Вы уверены, что другого выхода нет?
— При включенных двигателях все детали слишком горячие, чтобы ремонтировать их. — Мейсон показал костяшки пальцев, почерневшие и покрытые волдырями. — И это при том, что на мне были две пары термозащитных перчаток.
Киран вздрогнул.
— Слушай. Пусть мальчики проверят каждую комнату в центральном бункере. Они должны закрепить все вещи, не прикрепленные к стенам. Запечатайте рыбные садки. Заприте все двери до единой, кроме тех, что на нашем уровне. И отключите вентиляцию. Иначе в воздушных фильтрах в жилых кварталах окажется тысяча тонн грунта. — На пару мгновений он, казалось, впал в беспамятство, и Кирана охватило тошнотворное чувство ужаса. Что было с остальными взрослыми? Они уже заболели? Радиация, должно быть, была очень сильной, раз она уже отравляла их. Мейсон собрался и сказал тихо: — И советую тебе делать записи.
Следующие двадцать минут Киран лихорадочно записывал все, что говорил ему Мейсон, задавая вопросы по ходу дела. У него было всего три часа. Через три часа они отключат двигатели. Он задержался в Центральном Совете на пару минут, пытаясь распределить задачи и обдумывая, каких мальчиков куда послать. Затем он сглотнул комок в горле. На нем еще никогда не лежала такая огромная ответственность.