— Аполлинарий Николаевич, пальчики — дело случайное, — горячо заговорил Ирошников. — Его, этого самого Гремова, когда стал уличать Николай Иванович, так тот не испугался, нагло заорал: “Какое ваше дело до моих пальцев? Я в Оружейной был еще в четверг. Мимо проходил, вижу, экскурсия — 4-я гимназия. Я и пристроился”. Мы Гремова — под микитки, с собой потащили. Разыскали учителя истории, он живет в этой гимназии — на Покровке в доме графа Разумовского.
Учитель подтвердил: —Да, этот человек присоединился к нам и внимательно слушал”. Витрину, видать, плохо протерли. А кроме отпечатков пальцев, ничего против Гремова нет.
— Где Гусаковы?
— В трактир Егорова пошли. Нас поджидают. Мы для вас, Аполлинарий Николаевич, приказали заказать копченых угрей под водочку.
— Хорошо, — Соколов вздохнул, — давно пора обедать. Едем! И Кошко с нами.
У талантливых сыщиков безошибочно работает чутье. При встрече с подозреваемым они сразу же всей своей натурой ощущают: виновен — не виновен.
Соколов твердо был уверен: доктор Пузано к убийству не имеет ни малейшего отношения. Но тогда кто?
Спал сыщик на этот раз плохо. Он чувствовал, что разгадка где-то рядом. Но где?
За завтраком он сидел, уткнувшись в газету, но мысли его витали в другой области, весьма удаленной от напечатанного. И вдруг, отшвырнув “Русский вестник”, сыщик громоподобно расхохотался. Он позвонил по телефону Жеребцову:
— Горе-сыщик, где, говоришь, был разрез вскрытия у тетки Гремова?
— От грудины до лобка, — голос Жеребцова звучал обескураженно.
— А при какой... тут легочная артерия? На пятерых мужиков можно иметь хотя бы одну извилину? Легочная артерия никогда не находилась в области брюшины. Назови фамилию доктора, проводившего вскрытие и выдавшего разрешение на похороны?
— Александр Пузано. Вы что смеетесь, Аполлинарий Николаевич? Срочно отправить телеграмму? Записываю: "Задержать и под усиленным конвоем отправить в московский сыск Г. Г. Гремова, а также труп, который он сопровождает. Полковник Аполлинарий Соколов”.
Слушаюсь!
Не прошло и суток, как гроб со всем содержимым и вместе с ним нежный племяш были доставлены в сыск. Гроб внесли в кабинет Кошко и поставили на стол. Все с любопытством сгрудились вокруг. Острый интерес был написан даже на высокомерном челе начальника управления Дворцовой частью генерал-лейтенанта Одоевского-Маслова. И лишь Соколов с подчеркнуто безразличным видом человека, все наперед знающего, откинулся на спинку дивана и читал газету.
Отец и сын Гусаковы сняли крышку гроба. Все невольно отшатнулись — в нос ударил мерзкий запах разложения. Труп начал приобретать лилово-багровый цвет. Оголили брюшную полость. От грудины до лобка шел разрез, зашитый обычной дратвой.