Железная хватка графа Соколова (Лавров) - страница 20

— Вот тут гвоздик торчит. Снята фотография?

Сахаров и Сильвестр подошли ближе и в единый голос воскликнули:

— Тут было фото Алены Вевер!

— Это какая Вевер, знаменитая оперная певица из Мариинки? — удивился Соколов.

— Это, — Сахаров хитро подмигнул, — загадка женской души. По словам Хорька, Вевер была без ума от него. И даже подарила фото с нежной надписью. С той поры лет семь минуло.

— Но кто снял со стены фото?

— Пока неизвестно.

В это время раздался торжествующий голос Сильвестра:

— Вот фото! Раздвинул шторы, а оно на подоконнике валяется. Разорвано на две части.

Соколов с любопытством разглядывал знакомую по сцене, молодую, полную свежей женской прелести женщину. Из-под приподнятых дугообразных бровей на мир взирали лучистые, широко расставленные глаза. Густые каштановые волосы прядью лежали на плече. Изящную шейку обвивала нитка крупного жемчуга.

— Прелесть! — Перевернув фото, Соколов прочитал на обороте: — «Неугомонному бельчонку от его киски».

Сахаров задумчиво потупил взор, потом решительно произнес:

— Я с самого начала понял это! Причина злодеяния классическая — любовь и ревность.

Сильвестр уже несколько освоился с обстановкой. Теперь он не оглядывался каждую секунду на страшный труп.

— Вы, господин полковник, хотите сказать, что Клавка в порыве чувств сначала разорвала фото, а затем задушила Хорька?

— Да, поручик, ты прав! Это, вероятнее всего, убийство из-за ревности. Такие случаи не редкость. Эти самые «жертвы общественного темперамента» настолько лишены нравственности, что легко идут на страшные преступления. К тому же, — Сахаров выразительно ткнул перстом в сторону винной бутылки, — горячительные пары затуманили разум. А Клавка от природы буйная, что конь необъезженный под седлом.

— Хорек любил вспоминать свою победу над Вевер, в те давние годы мало кому известной певички. Хвалился он наверняка и перед Клавкой. В порыве страсти, в состоянии аффекта, не отдавая отчета своим действиям, Клавка и прикончила своего любовника. Ученые называют это «коротким безумием».

Сахаров одобрительно кивнул:

— Именно так дело и было. Поезжай, поручик, на Солянку. Зайди в заведение мадам Карской, скажи ей: «Клавдии возлюбленный тяжело заболел, ну, угорел! Очень хочет пассию свою зреть, теперь же». Если она с клиентом, так это ничего, сделать кобелю замену. — Засмеялся.

— А если Клавка сопротивляться станет?

— Держи наручники! Позовешь городового. Тут — возле жертвы ее ревности — мы Клавку и расколем. Действуй, поручик!

Сильвестр бросился выполнять приказ, но в дверях столкнулся с прибывшими экспертами. Первым вошел в квартиру судебный медик Григорий Павловский — среднего роста, крепкий в плечах, когда-то бравший уроки английского бокса у самого Гвида Мейера. (Впрочем, этот симпатичный человек хорошо знаком читателям моей предыдущей книги «Граф Соколов — гений сыска».)