— Не отпускает нас этот… артефакт Создателей, — изрек Гога Хриплый, довольный произведенным эффектом, — видать, понравились мы ему — так не хочет расставаться. Наступил, значит, на него; думал, шишка, а хрен… Ладно, держи, Сара. Думаю, ты лучше знаешь, что с ним делать.
С этими словами он протянул кубик Руфи.
— Что ж, — вздохнула та, зачем-то разглядывая уменьшенную копию артефакта Создателей, — придется, видно, действовать по старой схеме. Маленький кубик приведет нас к большому, а большой…
— Брехня! — небрежно бросил, перебивая девушку, Артур Санаев. Он как раз уже испытывал на себе действие коньяка.
— Ты о чем, парень? — лицо Брыкина, и без того не излучавшее доброту и приветливость, сделалось совсем уж мрачным. Как у древнего примата.
— О том, блин, — начал Артур заплетающимся голосом, — что хрень вы говорите… оба. С чего вы… вообще взяли, что мы не на Земле? Про дорогу и болото — не надо. А кубики… их, может, и на Земле пруд пруди, а мы раньше не знали. Не замечали… Кто их вообще знает, этих Создателей?
Но вот как вы объясните… почему здесь все земное? Ладно, лес, но если это опять какая-нибудь далекая планета, то откуда здесь земные языки? Английский тот же?
— Имитация, — ответила Руфь, но тон ее звучал не слишком уверено.
— Вот-вот, — вроде бы согласился с ней Брыкин, — на заборе ведь тоже кое-что написано… и обычно неправда. Кто-то разводит нас, вот и сделал этот кусочек Земли. Вопрос: зачем?
— А не по фиг? — юный Санаев понемногу начинал злиться, — кормят тут вроде бы по-настоящему. И сносно. И бесплатно. Да и условия… проживания вполне на уровне. На Рублевке, понятно, лучше — так я нечасто это «лучше» на себе ощущал. А если… блин, если мы опять найдем большой черный куб, кто знает, куда он еще нас забросит? На Луну? В джунгли с динозаврами? А может, дракону в пасть? Нет уж, я не согласен. Хватит с меня Глерг Лана!
— Кормят, говоришь, хорошо, — обратился к нему Хриплый, тоже начавший терять терпение, — но ты включи логику, парень. Если тебя тут кормят, предоставляют апартаменты — думаешь, это все «за так»?
К слову сказать, логика в этом тезисе была ни при чем. Целиком и полностью он был порожден жизненным опытом Брыкина — отнюдь не благостным и не способствовавшим вере в чудо, в бескорыстие и доброту. В окружающей обстановке Хриплый увидел прежде всего обман, «развод», и не мог даже допустить мысли о благих намерениях обманщиков.
Совсем иначе рассуждал Артур Санаев. Точнее даже не рассуждал, а предался собственным инстинктам, что настраивали его на отдых, только на отдых и ни на что, кроме отдыха. Артура можно было понять: за семнадцать лет жизни весь его авантюрный опыт сводился разве что к лихачеству и пьянкам. А отец, при всех недостатках, все-таки справлялся со своей основной (по собственному же мнению) обязанностью. А именно, оберегал чадо от жестокости мира — деньгами и связями, дорогими подарками, элитным образованием и соответствующим окружением.