— Чтобы не было креветок и чипсов с копченым беконом.
Она, казалось, обдумывала услышанное.
— Тут может быть помеха. — Она указала на его «сааб». — Тебя оштрафуют, если ты его оставишь. На другой стороне есть платная парковка.
— Один восемьдесят в час? Ты не забывай, что я на пенсии.
— Может, поищешь на парковке?
— Предпочитаю пощекотать нервы.
— Это место для патрульных машин — я видела, как гражданских отсюда эвакуируют.
Она повернулась и пошла назад, попросив его подождать минуту. Он понял, что его сердце бьется чуть сильнее, чем обычно, и приложил к груди руку. Она была права: он не хотел входить в полицейское отделение, где работал когда-то с ней вместе вплоть до ухода на пенсию. Полжизни прослужил в полиции, и вдруг оказалось, что полиция в нем больше не нуждается. Невольно содрогнувшись, он снова вспомнил кладбище и могилу Джимми Уоллеса. Дверь распахнулась, и появилась Кларк, помахивая чем-то, чтобы ему было видно. Это был прямоугольный знак с надписью «ПОЛИЦЕЙСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ».
— В приемной держат на всякий случай, — пояснила она.
Он открыл машину и поставил знак за ветровое стекло.
— А ты за это, — добавила она, — угостишь меня печеной картошкой…
Не просто печеной картошкой, но с творогом и ананасовым соком. В кафе были столы с ламинированными столешницами, пластмассовыми приборами и бумажными стаканами для чая, из которых тянулись нитки чайных пакетиков.
— Высокий класс, — сказал Ребус, вытаскивая пакетик и кладя его на удивительно маленькую и тонкую салфетку.
— Ты не ешь? — спросила Кларк, профессионально надрезая картофельную кожуру.
— Слишком занят, Шивон.
— По-прежнему загораешь на раскопках?
— В море есть работенка и похуже.
— Не сомневаюсь.
— А у тебя как дела? Довольна служебным ростом?
— Нагрузка не зависит от звания.
— Ну, ты его, по крайней мере, заслужила.
Кларк не стала отрицать. Вместо этого она отхлебнула чая и набрала на вилку творога. Ребус попытался вспомнить, сколько они проработали вместе… на самом деле, не так уж долго в исторической перспективе. Но в последнее время они виделись довольно редко. У нее был «друг», который жил в Ньюкасле. Уик-энды она часто проводила там. И все же иногда находила время позвонить ему или отправить эсэмэску, а он придумывал какой-нибудь предлог, чтобы им не встречаться, так толком и не зная почему, хотя на ее послания отвечал.
— Послушай, ты же не можешь откладывать это вечно, — сказала она наконец, взмахнув перед ним пустой вилкой.
— Откладывать — что?
— Ты собираешься о чем-то попросить.
— Попросить? Неужели старый приятель не может заглянуть просто так, чтобы поговорить?