— Заткнись! Не смей мне перечить, негодяй! Я думал, ты особенный, а ты такой же как все, зря я тут развлекал тебя. Это тебе надо быть шлюхой в казарме, если ты никак не нажрёшься! Чего тебе не хватает? Кто тебе ещё нужен, кроме меня? Тебе меня мало? Кто это был тут с тобой, говори! Я хочу знать, с кем ты ублажаешься, когда меня нет! — Он закусил губу, его всего трясло. Лиор, приходя в себя после шока, чувствовал, как все его мышцы свело судорогой, то ли от пытки, то ли от страха за того человека, кто ненадолго стал его утешением. И ещё он чувствовал, как сердце его разрывается от сострадания к Плектру, которому он только что причинил нестерпимую боль. Их глаза снова встретились. Слёзы обиды и безнадёжности пролились из его потемневших глаз и ручьём текли теперь по лицу Рейзы. Он ощутил солёную влагу на своей коже и с раздражением смахнул капли, потом провёл ладонями по щекам, окончательно избавляясь от мокрых дорожек. Он разочарованно покачал головой:
— Ты и правда ничем не лучше здешних развратных негодяев! Почему вы все так поступаете? Я же знаю, ты с ума сходишь по мне и хочешь меня, как никого никогда не хотел, но, только я за дверь, так ты уже на другого лезешь! И кто ты после этого?!
Лиор знал, что Рейза, конечно, прав, и чувствовал себя полным мерзавцем, но в его душе уже поднялась буря, и он закричал, гневом отвечая на гнев:
— Нет! Это не правда! Я не такой, как все твои шавки, и не такой как ты! И ты не смеешь меня обвинять! Ты сам во всём виноват! Мне было очень плохо, я чуть с ума не сошёл от твоих игр; ты же знаешь это, ты сам этого добивался! Чего ж ты бесишься? Мне просто необходимо было разрядиться, и без разницы, с кем! Что тебе за дело до того, кто тут ещё побывал? Он хотя бы смог ублажить меня, и мне действительно было хорошо с ним, не то что с тобой, садист проклятый!
Рейза весь вспыхнул от негодования, метнулся к стеллажам и схватил плеть, а потом принялся хлестать ею своего невольника.
— Садист, говоришь? Ну так получи! Тебе это, похоже, нравится!
— Нет, сволочь ты такая, не нравится! И игры твои поганые мне не нравятся; я чуть не сдох по твоей милости! Ты ведь только этого и добиваешься! Так почему я должен делать вид, что в восторге от этого?!
Рейза прекратил избивать его и вдруг принялся громко смеяться, хотя глаза его оставались похожими на ледяные омуты тьмы.
— Ах вот оно что! Ты, бедной мой, ты такой сильный крутой жеребец, ты настоящий мужик, тебе так много надо?! Да ты просто кобель похотливый, и ничего больше! «Мне действительно было хорошо с ним»! Я что, должен тебя угомонить? Может, мне перебить тут всех, что б тебе не с кем было валяться? — Он приблизился к пленнику и, продолжая посмеиваться, схватил его за гениталии и сжал, с людоедским удовольствием наблюдая, как мужчина напрягся от боли: — А может, мне просто оскопить тебя? Хочешь, я это сделаю! Тогда тебе больше не придётся мучиться вопросом, куда девать эту твою штуку и как потом опростаться. Давай, а? Я даже позволю тебе после этого остаться здесь, со мной! Мой хозяин будет не против, ему это понравится. Я попрошу его быть милостивым к калеке убогому, и он разрешит тебе смотреть. Хочешь смотреть, а? — Он провёл острым ногтём по самому корню его члена, и на царапине выступила кровь. — Думаешь, я правда допущу, что бы ты смеялся надо мной? Говори, кто это был, или евнухом моим станешь!