– Нет, конечно, – покорно промолвил Алек. Может, Мэри не поверит ему, ну и что? Она вернется в Лондон, к своему бизнесу, своим секретам, а он останется здесь, один, потому что тут его место. – Я оставлял ее и отправлялся развлекаться в Лондон, но даже когда я возвращался, мы жили разной жизнью. Она одна завтракала. Одна обедала. Я оставил все попытки сойтись с нею. Мы почти не разговаривали, а если и разговаривали, то спорили.
Алек провел рукой по несуществующей бороде. Ему ее не хватало. Что ж, теперь, когда больше нет необходимости угождать Мэри Арден, он может снова отрастить ее.
– Мы могли бы состоять в «белом» браке. Некоторые так живут. Но я не мог сдерживать себя. Я думал своей плотью. Я был готов трахать кого попало. Может быть, я до сих пор это делаю.
Алек услышал, что Мэри издала какой-то шипящий звук, когда поняла, как он ее оскорбил. Он не хотел обидеть ее, но после сегодняшнего дня Алек ни в чем не был уверен. В самом деле, кто такая Мэри? Невинная девственница или сговорчивая бизнес-леди? Как бы там ни было, она – особа, которая без большого труда раскрыла его постыдную, тщательно оберегаемую тайну. Он слабеет у нее на глазах.
– Алек, она отвергала тебя все годы вашего брака, – заговорила Мэри. – Она заставляла тебя чувствовать себя, как… – Алек слышал, как Мэри подбирает слова, которые заденут его. Да он сам много раз называл себя этими словами. Хищник. Распутник. Животное.
– Да-да, она заставляла меня чувствовать себя зверем, – кивнул он. – Каким бы нежным я ни пытался быть, она всегда меня отталкивала. Но я должен был понять и стать более настойчивым. Она так меня боялась, что предпочла лишиться жизни, чем сказать мне правду.
– Быть может, она боялась сказать тебе, что нарушила брачные клятвы, – заметила Мэри.
Алек покачал головой. Если бы все было так просто.
– Когда я делал это сотни раз? Ты же знаешь,
чтоу меня за репутация, и я ее заслуживаю. Нет, все было куда хуже. Гораздо хуже.
Алеку было необходимо сказать Мэри все. Он сел на стул возле окна. Девять месяцев назад Эдит забралась на этот стул, обитый жаккардовой тканью, чтобы прыгнуть в объятия смерти.
– Эдит носила ребенка Бауэра, Мэри, – сказал он. Алек был рад, что его голос не дрогнул, ведь он ни разу не произносил эти слова вслух. Даже Эван об этом не знал. – Добрый доктор предложил избавиться от ребенка, но ясно, что Эдит не смогла через это пройти. Насколько я понимаю, ты не дошла до этой части дневника.
Эдит пыталась сказать мне об этом, но я не обратил на ее слова должного внимания. А потом мы поссорились из-за какой-то обычной ерунды – ты можешь себе представить, сейчас я даже не помню, из-за чего именно. Я пытался много раз, но все в голове, как в тумане, – обычные обвинения и контробвинения, сменяющие друг друга, как подергивающиеся кадры на кинопленке. Она убежала от меня, пришла сюда и выпрыгнула из окна.