Ответом архимагу был лишь безумный лающий хохот и вой, полный отчаяния и боли. Худукку набросился на Шивариуса в кромешной тьме, и впервые тот потерял самообладание. Крики и вопли метались под сводами зада, пока архимаг в полной тьме сражался с существом, для которого тьма была родной стихией.
— Довольно! — взревел Шивариус, наполняя все вокруг невыносимо ярким ослепляющим и обжигающим светом. — Ты хотел разозлить меня, мальчик?! Плачь, потому что у тебя это получилось!
Худукку возопил и мгновенно сгорел, а Тобиус, спасая глаза, закрыл лицо руками.
— Больше никакого промедления! — Если бы кто-то мог рассмотреть лицо архимага в тот миг, он бы увидел, что его перевили вены, полные черной крови.
Шивариус вернул меч в ножны и перестал сверкать подобно второму солнцу. По щелчку его пальцев посох Тобиуса вырвался из хозяйской руки, содрав с нее кожу. Тогда магистр в отчаянии выхватил из поясного кольца жезл и бросился на врага словно с булавой. Шивариус легко принял удар раскрытой ладонью, а затем в мгновение ока артефакт раскалился и расплавился. Кипящая бронза потекла по предплечью Тобиуса, и тот покатился по полу, истошно визжа.
— Тебе больно, слизняк? А сейчас будет еще больнее!
Воля архимага вздернула кричащего Тобиуса над полом, и чары, колючие словно тернии, опутали его. Боль стала тысячекратно сильнее, каждая клеточка в теле молодого волшебника агонизировала, а сам он трясся, словно сквозь него пропускали одну молнию за другой.
— Как же ты мне надоел!
Шивариус ударил его об пол, швырнул на потолок, затем, водя посохом из стороны в сторону, бил им о стены, колонны, вновь об пол. Из магистра хлестала кровь и прочие телесные выделения, которые он не был способен удерживать в себе, как и несмолкающие вопли боли, осколки костей прорвали кожу во множестве мест.
— Таракан! Блоха! Ты не достоин целовать полы моей мантии, а я предлагал тебе встать по правую руку от меня! Мелкая тупая мразь!
— Оставь его в покое! — раздался трубный глас, и из иного плана бытия в Валемар протянулась огромная перепончатая рука.
Шивариус не мог видеть ее, но он ощущал присутствие чего-то большого. Громадная ладонь сжала его в кулаке и стала давить, стремясь выжать из волшебника все внутренности. Но в отличие от головастика, попавшего в руки к любопытному ребенку и немедленно погибшего, Шивариус мог дать отпор любой опасности, даже такой огромной. Он воспылал зеленым пламенем, которое охватило руку Керубалеса и сделало ее видимой. Архимаг вырвался из хватки и обратил на несчастную конечность шквал отборных боевых заклинаний и ядовитых проклятий. Когда рука, искалеченная и отравленная темным волшебством, исчезла, еще долго где-то вдалеке слышался протяжный вой раненого огэбо.