Мы молчали. В этой встрече было что-то противоестественное. Сквозь темноту я вглядывался с какой-то ненасытной, болезненной жадностью в это невероятно старое лицо, и к горлу у меня подкатывался комок. Я пытался достать из кармана папиросу, но не мог ухватить ее, так дрожали руки.
- Что произошло с Ардером? - спросил он. Я рассказал.
- Вы не нашли ничего?
- Нет. Там не находят... понимаете.
- Я принял вас за него...
- Понимаю. Рост и вообще...
- Да. Сколько вам теперь лет? Биологических...
- Сорок.
- Я мог бы... - прошептал он. Я понял.
- Не жалейте, - твердо произнес я. - Не жалейте об этом. Не жалейте ни о чем, понимаете? Он впервые перевел взгляд на меня.
- Почему?
- Потому что мне нечего тут делать, - ответил я. - Я никому не нужен. И мне... никто. Он словно не слышал меня.
- Как вас зовут?
- Брегг. Эл Брегг.
- Брегг, - повторил он. - Брегг... нет. Не помню. Вы там были?
- Да. В Аппрену, когда ваш отец привез поправки, полученные Геонидесом за месяц до старта, выяснилось, что показатели рефракции в облаках космической пыли были занижены... Не знаю, говорит ли вам это что-нибудь? - нерешительно остановился я.
- Говорит. Еще бы, - ответил он с какой-то особенной интонацией. - Мой отец. Еще бы. В Аппрену? Что вы там делали? Где были?
- В гравитационной камере, у Янссена. Вы там были тогда, вас привел Ардер. Вы стояли наверху, на мостике, и смотрели, как мне дают сорок g. Когда я вылез, у меня из носа текла кровь... Вы дали мне свой платок...
- Ах! Так это были вы!
- Да.
- Мне казалось, что человек в камере был... темноволосый.
- Да. Они не светлые. Они поседели. Сейчас плохо видно.
И снова молчание, еще дольше, чем прежде.
- Вы, конечно, профессор? - спросил я, только ради того, чтобы прервать это молчание.
- Был. Теперь я... никто. Уже двадцать три года. Никто. - И еще раз, очень тихо, повторил: - Никто.
- Я покупал сегодня книги... среди них была топология Ремера. Это вы или ваш отец?
- Я. Вы разве математик?
Он взглянул на меня как 5ы с новым интересом.
- Нет, - ответил я. - Но... у меня было много времени... там. Каждый делал что хотел. Мне... помогла математика.
- Что вы хотите этим сказать?
- У нас была куча микрофильмов, рассказы, романы, - все, что душе угодно. Вы же знаете, мы взяли триста тысяч наименовании. Ваш отец помогал Ардеру комплектовать раздел математики...
- Знаю...
- Сначала мы смотрели на это как на развлечение. Чтобы убить время. Но уже несколько месяцев спустя, когда связь с Землей полностью прервалась и мы повисли вот так - совершенно неподвижно по отношению к звездам, - знаете, читать, как какой-то Петер нервно курил папиросу и мучился вопросом, придет ли Люси, и как она вошла, и на ней были перчатки... Сначала смеешься совершенно идиотским смехом, а потом просто злость разбирает. В общем никто к этому йотом даже не прикасался.