– Похоже, Хэнк раздобыл ожерелье архангела, – обратился ко мне Патч.
– Забавно как получилось.
– Мы сейчас хотим выяснить, что он собирается с ним делать, – продолжил Патч.
– Я только возьму свою куртку.
– Нет, Ангел, ты останешься здесь. – Мне не понравилось, каким голосом Патч сказал это.
Он довольно редко позволяет себе выражать эмоции, а сейчас в его голосе отчетливо звучала непреклонность, смешанная… с беспокойством?
– Ты пойдешь один?
– Во-первых, Хэнк не должен видеть нас вместе. Во-вторых, я не хочу, чтобы ты участвовала в заварушке, которая, вполне возможно, может там произойти. А если тебе нужны еще причины, я люблю тебя. Для меня это неизведанная территория, но я должен быть уверен, что к концу этой ночи я вернусь домой и увижу тебя.
Я моргнула. Никогда раньше Патч не говорил со мной с таким чувством. Но я предприняла еще одну попытку.
– Ты обещал! – напомнила я.
– И я сдержу свое обещание, – ответил Патч, надевая свою мотоциклетную куртку.
Он подошел ко мне и прижался своим лбом к моему.
«Не вздумай выходить за эту дверь, Ангел. Я вернусь как можно быстрее. Нельзя позволить Хэнку надеть ожерелье архангелу, пока не будет известно, что он задумал. Если ты выйдешь сейчас отсюда, то можешь стать его добычей. У него уже есть одна вещь, которую он искал, – давай не будем давать ему вторую. Надо покончить с этим раз и навсегда».
Вслух он добавил:
– Обещай, что ты останешься здесь. Тут ты в безопасности. Или я попрошу Дабрию остаться и играть роль сторожевой собаки.
Он поднял брови, словно спрашивая: «Ну как, что выбираешь?»
Мы с Дабрией обменялись взглядами, совершенно не воодушевленные такой перспективой.
– Только побыстрее, – попросила я.
После ухода Патча я мерила шагами его студию и беседовала сама с собой.
Он обещал – обещал! – что не расправится с Хэнком в одиночку. Эта война была моей даже в большей степени, чем его, и, учитывая то, какие все более изощренные способы использовал Хэнк, чтобы заставить меня страдать, я заслужила право присутствовать на его казни. Патч сказал, что знает способ убить Хэнка, и я хотела самолично отправить его в мир иной, в следующую жизнь, в которой за все то, что он совершил в этой, ему воздастся по заслугам.
Но меня терзали сомнения. Дабрия была права: Патчу нужны были деньги. Почему бы ему действительно не поступить так, как она говорит? Он доставит Хэнка, кому нужно, потом поделится со мной деньгами и будет считать, что все правильно. «Если выбирать между тем, чтобы спрашивать разрешения или просить прощения за сделанное, я предпочитаю второе»– так, кажется, он говорил?