Куропаткин оказался в лагере Витте. Естественно: если флотские (Абаза, Алексеев) за Плеве, то он, сухопутный, против. О теплоте взаимоотношений между сторонами можно судить по выдержкам из частных писем и дневников.
Алексей Абаза – жене Наталье, 25 мая 1904 года: «Был вчера у Плеве. Дал ему такое оружие в руки… что теперь он сможет побороть Ноздрю и кого угодно». Александр Безобразов – Алексею Абазе, 26 мая 1904 года: «Нужно кому следует хорошенько показать зубы, чтобы вся эта галдящая шваль замолкла бы… Следует взять главного запевалу и так ему накласть, чтобы всем другим это было доброй острасткой». 1 июня: «Наш военный и дипломатический престиж… упал за границей так сильно, что даже при будущем успехе с этим придётся считаться. Вот что значит глупость Птицы и Головастика». 6 июня: «…Следует быть осторожным с Куропаткиным, так как он теперь будет все ошибки валить на других и уверять, что он жертва обер-гоф-кригсрата. На эту гнусность он более всего способен, и этим специально занимался паршивый триумвират у меня меня на глазах эти последние пять лет». Поясняем: «главный запевала» и «Ноздря» – Витте, «Головастик» – Ламздорф, «Птица» – Куропаткин; «Паршивый триумвират» – Витте, Ламздорф, Куропаткин.
Этот последний в долгу не оставался. Ещё 3 марта 1902 г. он пишет в дневнике про Безобразова: «Хлестаков Гоголя – щенок и мальчишка <по сравнению> с этим новым Хлестаковым начала XX столетия». 28 марта: «Дружнее других проваливали безобразовские затеи Витте и я. Помог и Ламздорф». 31 октября: «Теперь, по словам Витте, окончательно определилось, что Безобразов – негодяй». И так далее.
15 июля 1904 года громовержец сам поражён динамитным громом – возможно, не без участия «Ноздри». Алексей Абаза сетует в письме к жене: «Смерть Плеве меня очень удручает… Он был союзник, а теперь я один!» Но «паршивый триумвират» тогда не добился победы: на место убитого назначен посторонний человек, Мирский. И вот, в январе, дело принимает новый оборот.
Между нагайкой и бомбой
Куропаткин-царедворец попал в сложное положение. О событиях в Питере он узнал 10 января и сразу понял: со дня на день Мирский уйдёт. Наиболее вероятный (и желанный) кандидат на его пост – Витте. Но чтобы это назначение состоялось, дела на фронте должны идти худо – не настолько, чтобы государев гнев обрушился на главнокомандующего, а настолько, чтобы дать возможность Витте разыграть роль спасителя отечества, государственного мужа, который один знает, как вытащить державу из тухлого положения. Что же делать? Самое ловкое – предпринять неудачное наступление. Так и высочайшее неудовольствие от себя отвести можно: наступал же всё-таки, пытался. И партнёру по политической игре дать карты в руки: вот, не выигрывается эта война без Витте, хоть тресни. Полагаем, что именно этим объясняется поведение главнокомандующего в дни боёв за Сандепу: отдаёт приказ наступать, когда войска к этому не готовы, а как только намечается успех, сразу: «Не увлекаться атакой», «Прекратить наступление». Нет, ей-богу, неправы те, кто считал Куропаткина бездарным стратегом. План реализован филигранно.