Война, которой ждали давно, началась почему-то внезапно. И тут же выяснилось, что на флоте к ней не готовы. Решение о переброске сил с Балтики на Дальний Восток возникло сразу, и было неизбежным. Собственно, оно было очевидно и до войны, ибо сил тихоокеанской эскадры не доставало для господства на море, а только такое господство давало ключ к победе. Это понимали все и, как всегда, ничего не сделали вовремя. Устаревшие корабли посылать в поход было бессмысленно, новые эскадренные броненосцы, способные соперничать с японскими, построить в срок не успели: они спешным порядком доделывались, но в строй встать могли лишь через полгода. В высших командных сферах, в морском министерстве царила полная неразбериха, адмиралы спорили между собой и подсиживали друг друга. Лишь к концу апреля 1904 года, на исходе третьего месяца войны, удалось сформировать эскадру; но оказалось, что к дальнему переходу за три океана ни одно из судов не готово. План перехода всё время утрясался и менялся, Министерство иностранных дел долго и нудно решало вопрос о местах стоянок, о поставках угля по пути.
Назначенный командующим адмирал Рожественский смог поднять флаг на «Князе Суворове» только 1 августа. Накануне из окружённого с суши и с моря Порт-Артура пришло донесение о неудачной попытке 1-й Тихоокеанской эскадры прорвать блокаду и о понесённых ею потерях. Стало ясно: 1-я эскадра разбита, а остатки её небоеспособны. Весь план действий 2-й эскадры надо было спешно менять: усиливать её дополнительными боевыми судами, готовить их к походу – следовательно, опять откладывать выступление. Да и состоится ли оно?
11 августа собрались на совещание в Петергофе; председательствовал сам государь. Управляющие министерствами (военным – генерал Сахаров и морским – адмирал Авелан) осторожно сомневались в возможности удержать Порт-Артур до подхода 2-й эскадры; в таком случае сама идея похода ставилась под сомнение. Речи звучали неуверенно, все ждали решения от государя, ответственность за судьбу флота никто на себя брать не хотел. Робость придворных раззадорила Рожественского: с неожиданной решимостью он заявил о готовности кораблей к походу, о своей уверенности в успехе. Новый план похода был утверждён.
И снова затягивалось и откладывалось отправление. 30 августа вышли из Кронштадта в Ревель. В эти дни стало известно об отступлении армии Куропаткина от Ляояна к Мукдену; положение Порт-Артура после этого делалось критическим. В Ревеле снова остановились, через две недели медленно перебазировались в Либаву. Чего-то ждали: вроде бы решения о покупке боевых кораблей в Аргентине. 2 октября наконец двинулись из Либавы. Спустя несколько дней стало известно о новой неудаче Куропаткина – провале наступления на реке Шахэ. Тогда же японцы захватили господствующие над Порт-Артуром высоты и начали из пушек методично расстреливать корабли 1-й эскадры, запертые на рейде.