Дело «червонных валетов» закончилось лишь частичным торжеством правопорядка: присяжные не признали факт существования преступного сообщества. В результате девятнадцать подсудимых были оправданы, а из двадцати девяти осуждённых большинство отделалось незначительными сроками заключения. Между тем устойчивые криминальные сообщества не только продолжали расти, но порой приобретали своеобразную политическую окраску.
В 1874 году в Петербургском окружном суде группа лиц – отец и сын Ярошевичи, акушер Колосов, библиотекарь Медико-хирургической академии Никитин и другие – обвинялась в подделке акций Тамбовско-Козловской железной дороги. Главарём шайки был Ярошевич-старший, прожжённый авантюрист, организатор ещё одного преступного сообщества, занимавшегося в шестидесятых годах похищением денег и ценностей из писем на петербургском почтамте. Он был осуждён, бежал за границу, но поддерживал связь с сыном. Производство фальшивых акций было налажено в Брюсселе, оттуда они ввозились в Россию. От организаторов этого чисто уголовного предприятия тянулись нити к революционному подполью и к политической эмиграции. Член шайки Никитин по службе был знаком со многими участниками петербургского нечаевского кружка, в основном состоявшего из студентов Медико-хирургической академии. Другой подсудимый, Колосов, пытался играть роль агента-двойника, одновременно работающего на преступников и на секретную полицию. На суде он утверждал, что ездил за границу, выполняя спецзадание: установить слежку за Карлом Марксом, а заодно выкрасть и вернуть в Россию самого Нечаева. Злоумышленники были приговорены к ссылке в «не столь отдалённые места Сибири». Но дело их продолжили новые «червонные валеты», а также —
Трефовые шестёрки,
адепты революционных сект. И первой из них была «Народная расправа», порождение главного беса русской политической преисподней – Сергея Нечаева.
Об этом человеке написаны книги. Уголовно-политический скандал вокруг созданной им организации стал достоянием криминальной хроники и вдохновил Достоевского на написание пророческого романа «Бесы». Напомним читателю содержание нечаевской истории.
Тут, конечно, не обошлось без совпадений-предзнаменований, которыми нечистая сила любит уснащать выпестованные ею сюжеты. В том самом апреле 1866 года, отмеченном судьбоносным каракозовским выстрелом, в те самые дни, когда столичная публика захлёбывалась в экстатических восторгах по поводу чудесного спасения возлюбленного монарха, на Николаевский вокзал Петербурга третьим классом из Москвы прибыл молодой человек блёклой наружности, скромно одетый, с жиденькими семинарскими усиками и с неожиданно пристальным взглядом глубоко посаженных серо-стальных глаз. Молодой человек не проявил интереса ни к красотам Северной столицы, ни к обстоятельствам недавнего покушения, о котором толковали в Петербурге все – от министров до извозчиков. Впрочем, обсуждать столичные новости скромному приезжему было не с кем: с министрами он не общался, услугами извозчиков за неимением денег не пользовался, да и вообще в этом городе у него знакомых не водилось. Звали молодого человека Сергей Геннадьев Нечаев, мещанин из Иваново-Вознесенска, восемнадцати лет от роду. Приехал в столицу держать экзамен на звание учителя церковно-приходской школы. С собой привёз маленький узелок с пожитками, скромный багаж знаний, почерпнутых у провинциальных наставников и у друзей – московских студентов… Да ещё безграничное честолюбие и болезненную память о своём происхождении. Отец нашего героя был рождён дворовой девкой от богатого барина и записан после отмены крепостного права в мещанское сословие.