- Она благородное, милое создание, — заметила Молли. — Но… но иногда мне кажется, что эта новость убила ее; она лежит, как мертвая, — и Молли не смогла сдержаться и заплакала от этой мысли.
- Нет, нет, — сказал сквайр. — Не так легко разбить сердце. Порой мне хотелось, чтобы так и было. Но приходится продолжать жить… «весь назначенный срок», как говорится в Библии. Мы сделаем для нее все возможное. Мы не позволим ей уехать, пока она не будет готова к путешествию.
Молли в глубине души размышляла об этом отъезде, на который, казалось, всецело был настроен сквайр. Она была уверена, что он намерен оставить ребенка. Возможно, он имел законное право так поступить; но разве мать расстанется с ним? Ее отец разрешил бы эту трудность, ее отец, на которого она всегда смотрела как на человека с ясной головой и опытом. Она ожидала его приезда. Приближался февральский вечер; ребенок спал на руках сквайра, пока дедушка не устал и не положил его на софу — большую, широкую и желтую софу, на которой миссис Хэмли обычно полулежала, поддерживаемая подушками… С того времени софу поставили у стены, и она служила просто предметом мебели, дабы заполнить комнату. Но снова на ней лежал человек — маленькое человеческое создание, словно херувим со старой итальянской картины. Сквайр вспомнил свою жену, когда положил ребенка. Он подумал о ней, когда сказал Молли:
- Как она была бы довольна! — но Молли думала о бедной молодой вдове, лежащей наверху. В первый момент она подумала, что «она» это Эми. Некоторое время спустя — но казалось, прошло довольно много времени — она услышала быстрые шаги, сообщившие о приезде ее отца. Он вошел в комнату, освещенную только неярким, мерцающим светом камина.
Мистер Гибсон вошел, потирая руки после поездки по морозу. Судя по выражению глаз отца, Молли поняла, что он знает о настоящем положении дел в поместье. Но он просто подошел поприветствовать сквайра и ждал, что ему расскажут. Сквайр теребил уголок письменного стола и, прежде чем ответить, зажег свечу, затем, жестом показав своему другу, следовать за ним, он бесшумно подошел к софе и указал ему на спящего ребенка, с превеликой осторожностью стараясь не разбудить того ни светом, ни звуком.
- Что ж! Это прекрасный молодой джентльмен, — произнес мистер Гибсон, вернувшись к камину гораздо раньше, чем ожидал сквайр. — И, как я понимаю, у вас здесь его мать. Миссис Осборн Хэмли, как мы должны называть ее, бедняжку! Для нее это печальный приезд, насколько я знаю, она ничего не знала о его смерти, — он говорил, ни к кому не обращаясь, поэтому и Молли, и сквайр могли ответить так, как пожелают. Сквайр сказал: