Какая странная фантазия природы! Птичий клюв у моллюска! Его веретенообразное тело, выпяченное, вздутое к своей средней части, составляло мясистую массу, которая должна была весить двадцать — двадцать пять тысяч килограммов. Его непостоянный цвет быстро изменялся, смотря по степени раздражения животного, переходя постепенно от серовато-зеленого до коричнево-красного. Что раздражало это животное? Без сомнения, близость «Наутилуса», который превосходил его своей величиной и для которого не были ужасны ни его сосущие руки, ни острые челюсти.
Однако что за чудовища эти осьминоги! Какой живучестью наделил их Творец, сколько неустанной силы в их движениях, так как они имеют три сердца!
Случай столкнул нас с этим кальмаром, и я хотел им воспользоваться, чтобы обстоятельно изучить этого представителя головоногих. Я поборол отвращение, которое внушал мне его вид, и, схватив карандаш, стал его срисовывать.
— Это, быть может, тот самый, которого видел «Алектон», — заметил Консель.
— Нет, — ответил канадец, — этот целый, а тот потерял свой хвост.
— Это не довод, — вмешался я в их разговор, — ноги и хвост у них быстро вырастают вновь, и за семь лет хвост кальмара Буге, конечно, успел вырасти.
— В таком случае, — ответил Нед, — если этот не тот самый, то, вероятно, один из таких!
И действительно, у стекла правого борта показались другие осьминоги. Я насчитал семь штук. Они образовали кортеж «Наутилуса», и я слышал, как скрипели их клювы, хватавшие железную обшивку судна. Мы были вполне довольны!
Я продолжал свою работу. Эти чудовища держались вблизи нас с таким упорством, что казались неподвижными, и я мог их скопировать на стекле.
Впрочем, надо заметить, что мы шли средним ходом. Вдруг «Наутилус» остановился. Удар заставил его содрогнуться всем корпусом.
— Мы наткнулись на что-то? — воскликнул я.
— Во всяком случае, это миновало, — ответил канадец, — так как мы уже плывем.
Вне сомнения, «Наутилус» продолжал плыть, но в том смысле, что двигался только по инерции. Лопасти его винта уже не рассекали волн. Прошла минута. Капитан Немо в сопровождении своего помощника вошел в салон. Я не видел его некоторое время. Он мне показался мрачным. Не говоря с нами, быть может, и не замечая нас, он подошел к окну, взглянул на осьминога и что-то сказал своему помощнику.
Тот покинул салон. Вскоре ставни задвинулись, потолок осветился.
Я подошел к капитану.
— Интересная коллекция осьминогов, — обратился я к нему тем развязным тоном, каким бы говорил любитель, стоя перед зрительным стеклом аквариума.
— Да, господин натуралист, — ответил он, — и мы вступим с ними в рукопашную схватку.