Но вот капитан Немо вышел из своей комнаты. Он находился в салоне, через который мне нужно было пройти, чтобы бежать. Там я его встречу в последний раз. Быть может, он меня увидит и будет говорить со мной! Один его жест может уничтожить меня, одно его слово может приковать меня к борту корабля.
Между тем часы пробили десять раз. Наступил момент, когда я должен был покинуть свою комнату и присоединиться к товарищам.
Колебаться не приходилось, несмотря на то что я мог и встретиться с капитаном Немо. Я тихо приотворил дверь, но мне показалось, что ее петли произвели сильный шум! Вероятно, этот шум существовал только в моем воображении.
Я пробирался ползком по темным коридорам «Наутилуса», останавливаясь на каждом шагу, чтобы сдержать биение сердца.
Я добрался до угловой двери салона и тихо ее отворил. Салон был погружен в полный мрак. Аккорды органа тихо звучали. Там был капитан Немо. Он меня не видел. Я думаю, и при полном освещении он бы не заметил меня, до того экстаз поглотил его всецело.
Я полз по ковру, опасаясь произвести малейший толчок, шум, который мог бы выдать мое присутствие. Прошло пять минут, пока я добрался до задней двери, выходившей в библиотеку.
Я хотел ее отворить, как вздох капитана Немо приковал меня к месту. Я понял, что он встает. Я даже мельком его видел, так как несколько лучей света проникало из библиотеки в салон. Он шел ко мне, сложив на груди руки, спокойный, скорее скользя, как призрак, чем идя. Его стесненная грудь вздымалась от рыданий. И я слышал, как он прошептал эти слова, последние, которые мне пришлось услышать.
— Всемогущий Боже! Довольно! Довольно!
Был ли это вопль угрызения совести, вырвавшийся из груди этого человека?
Вне себя я бросился в библиотеку. Я поднялся по центральной лестнице и через главный выход направился к лодке.
Я проник через то самое отверстие, как и мои товарищи.
— Бежим, бежим! — воскликнул я.
— Сейчас, — ответил канадец.
Футляр из листового железа, в котором помещалась лодка, был закрыт и заперт на замок. Нед Ленд его открыл, воспользовавшись английским ключом, который имел при себе. Затем он отвинтил гайки, с помощью которых лодка удерживалась на поверхности «Наутилуса».
Вдруг внутри судна послышался шум. Голоса с живостью переговаривались. Что могло случиться? Заметили наше бегство? Я почувствовал, как Нед Ленд вложил мне в руку кинжал.
— Да, — прошептал я, — мы сумеем умереть.
Канадец прекратил свою работу. Только одно слово, повторенное двадцать раз, страшное слово, объяснило мне причину того возбуждения, которое распространилось внутри «Наутилуса»: